Знамя на Рейхстаг водружали 25 человек
Он оставил свою роспись на стене Рейхстага – «л/т Кузнецов А. И. 121 с.п. 2 мая 1945 г.» К Берлину шел от Смоленска, через Минск, Варшаву, форсировал Одер. А 5 мая пришел приказ выбить немцев из туннеля здания Рейхстага до реки Шпрее. Во время атаки получил тяжелое ранение. Второе за войну. Через 70 лет Александр Иванович Кузнецов встретит День Победы в Москве, на Красной площади.
Быстро бегал, потому и уцелел
– Я прошел от Смоленска до Берлина и закончил войну в Рейхстаге. Один полевой офицер остался в полку. Был молодой и очень быстро бегал, может, потому и жив. Мне 19 лет было, когда на Одере присвоили звание лейтенанта. За оборону плацдарма.
Из старшего сержанта стал лейтенантом. Мой однофамилец, командир Третьей ударной армии генерал-полковник Кузнецов, издал отдельный приказ. Нас таких семь человек было, кому приказом по армии сразу из сержантов присвоили офицерское звание. Погоны, обмундирование выдали перед Берлином, и столицу Германии я штурмовал уже лейтенантом, командиром взвода бойцов-автоматчиков.
Все бойцы с автоматами, винтовок у нас не было, кроме двух трофейных, немецких, с оптическим прицелом. Они, случалось, нас выручали. Мой взвод всегда был впереди, первого батальона, первой роты. Штурмовали этажи, здания. Пересекал участки, где шел обстрел, быстро, семь раз ходил в составе штурмовой группы.
Перед взятием Берлина наш полк стоял в небольшом городишке Вернухене. Дали восемь дней на формирование, прислали пополнение.
А затем на машинах отвезли на окраину Берлина, за 30 километров.
В Берлине была мясорубка
Нашей ударной армии был приказ взять Берлин. И мы начали штурм. С самого начала и до конца. И дошли до Рейхстага. Сначала была только макушка видна. Во время боев же казалось, что сплошная ночь, ветер не разгонял темноту. А мы в конце операции сами были похожи на негров – красные воспаленные глаза и белые зубы. Рукой грязь со щек соскребешь немного. Друг друга не узнавали в темноте. Приказы приходилось кричать на ухо, кругом взрывы, грохот. Мясорубка была в Берлине.
На улице, по которой мы шли к центру города, были подбиты наши семь танков, немцы фауст-гранатами подбили. Танкистов там и похоронили. Техника не прошла, а мы с автоматами пошли начиная с первого здания улицу освобождать. Я не помню, чтобы спал, где-то отдыхал, сплошной бой. Вокруг туман и темнота.
А когда до Рейхстага добрались, стало видно немножко. Я три раза ходил в бой. Было трудно преодолеть площадь перед зданием. Рядом стоял старый замок в 2–3 этажа из гранита, там были немцы, и они огнем не пропускали наших бойцов. Простреливали из двух пулеметов, не давали свободно перебегать. И пришлось под этим пулеметным огнем, он велся где-то на высоте 30 сантиметров, проползти, а потом дальше идти. Я сам два раза попадал, полз и заставлял своих бойцов так же проползать.
Рейхстаг – это пять этажей вверху и пять этажей внизу, в земле. Потерь было много. В полку к первому мая остался один пехотный офицер, я. Ну и штаб полка. Немцы второго мая сдались. Стало легче.
Жуков доложил Сталину
Когда наши бойцы вешали знамя на макушку Рейхстага, я был назначен начальником боевой охраны полка. Группа из семерых бойцов, мы расставляли посты.
А всего осталось 25 человек солдат. Два сержанта. И ни одного офицера. И с одного поста я видел, как наши бойцы, около сотни человек, пытались заползти наверх. И падали, потому что по ним велся сильный огонь из окружающих зданий. В конце концов осталось 20–25 человек, которые закрепили знамя у макушки, и оно закрасовалось над городом.
Уже потом командующий армией Кузнецов составил список, 25 человек, которые остались. Но как рассказывали, Жуков доложил Сталину по связи, что есть список 25 человек, которые участвовали в водружении Знамени Победы. И Сталин приказал прочесть ему этот список. А затем и говорит, возьмите, мол, Егорова и Кантарию, и хватит. Вот так будто бы сказал.
И почувствовав возмущение Жукова, спросил: «Вы хотите что-то сказать?» А Жуков помолчал и сказал: нет-нет.
Такой ценой сделали Победу
После боев мы получили приказ привести себя в порядок, полку построиться в составе 364-й дивизии. Три полка в ней было. Мы построились. Полковник Югич, старый фронтовик, еще в Гражданскую воевал, 62 года ему было, сержант со знаменем впереди. Посчитали. И оказалось, что нас 52 человека в полку. И не бойцов, а штаб в основном. У меня бойцов осталось всего 13 человек, один сержант и вот я. Всей пехоты. Шли впереди, а за нами люди из штаба. В других полках тоже в одном – семьдесят с чем-то, в другом – шестьдесят с чем-то… Вот и вся наша дивизия.
Так мы воевали, такой ценой сделали мы нашу Победу.
Быстро бегал, потому и уцелел
– Я прошел от Смоленска до Берлина и закончил войну в Рейхстаге. Один полевой офицер остался в полку. Был молодой и очень быстро бегал, может, потому и жив. Мне 19 лет было, когда на Одере присвоили звание лейтенанта. За оборону плацдарма.
Из старшего сержанта стал лейтенантом. Мой однофамилец, командир Третьей ударной армии генерал-полковник Кузнецов, издал отдельный приказ. Нас таких семь человек было, кому приказом по армии сразу из сержантов присвоили офицерское звание. Погоны, обмундирование выдали перед Берлином, и столицу Германии я штурмовал уже лейтенантом, командиром взвода бойцов-автоматчиков.
Все бойцы с автоматами, винтовок у нас не было, кроме двух трофейных, немецких, с оптическим прицелом. Они, случалось, нас выручали. Мой взвод всегда был впереди, первого батальона, первой роты. Штурмовали этажи, здания. Пересекал участки, где шел обстрел, быстро, семь раз ходил в составе штурмовой группы.
Перед взятием Берлина наш полк стоял в небольшом городишке Вернухене. Дали восемь дней на формирование, прислали пополнение.
А затем на машинах отвезли на окраину Берлина, за 30 километров.
В Берлине была мясорубка
Нашей ударной армии был приказ взять Берлин. И мы начали штурм. С самого начала и до конца. И дошли до Рейхстага. Сначала была только макушка видна. Во время боев же казалось, что сплошная ночь, ветер не разгонял темноту. А мы в конце операции сами были похожи на негров – красные воспаленные глаза и белые зубы. Рукой грязь со щек соскребешь немного. Друг друга не узнавали в темноте. Приказы приходилось кричать на ухо, кругом взрывы, грохот. Мясорубка была в Берлине.
На улице, по которой мы шли к центру города, были подбиты наши семь танков, немцы фауст-гранатами подбили. Танкистов там и похоронили. Техника не прошла, а мы с автоматами пошли начиная с первого здания улицу освобождать. Я не помню, чтобы спал, где-то отдыхал, сплошной бой. Вокруг туман и темнота.
А когда до Рейхстага добрались, стало видно немножко. Я три раза ходил в бой. Было трудно преодолеть площадь перед зданием. Рядом стоял старый замок в 2–3 этажа из гранита, там были немцы, и они огнем не пропускали наших бойцов. Простреливали из двух пулеметов, не давали свободно перебегать. И пришлось под этим пулеметным огнем, он велся где-то на высоте 30 сантиметров, проползти, а потом дальше идти. Я сам два раза попадал, полз и заставлял своих бойцов так же проползать.
Рейхстаг – это пять этажей вверху и пять этажей внизу, в земле. Потерь было много. В полку к первому мая остался один пехотный офицер, я. Ну и штаб полка. Немцы второго мая сдались. Стало легче.
Жуков доложил Сталину
Когда наши бойцы вешали знамя на макушку Рейхстага, я был назначен начальником боевой охраны полка. Группа из семерых бойцов, мы расставляли посты.
А всего осталось 25 человек солдат. Два сержанта. И ни одного офицера. И с одного поста я видел, как наши бойцы, около сотни человек, пытались заползти наверх. И падали, потому что по ним велся сильный огонь из окружающих зданий. В конце концов осталось 20–25 человек, которые закрепили знамя у макушки, и оно закрасовалось над городом.
Уже потом командующий армией Кузнецов составил список, 25 человек, которые остались. Но как рассказывали, Жуков доложил Сталину по связи, что есть список 25 человек, которые участвовали в водружении Знамени Победы. И Сталин приказал прочесть ему этот список. А затем и говорит, возьмите, мол, Егорова и Кантарию, и хватит. Вот так будто бы сказал.
И почувствовав возмущение Жукова, спросил: «Вы хотите что-то сказать?» А Жуков помолчал и сказал: нет-нет.
Такой ценой сделали Победу
После боев мы получили приказ привести себя в порядок, полку построиться в составе 364-й дивизии. Три полка в ней было. Мы построились. Полковник Югич, старый фронтовик, еще в Гражданскую воевал, 62 года ему было, сержант со знаменем впереди. Посчитали. И оказалось, что нас 52 человека в полку. И не бойцов, а штаб в основном. У меня бойцов осталось всего 13 человек, один сержант и вот я. Всей пехоты. Шли впереди, а за нами люди из штаба. В других полках тоже в одном – семьдесят с чем-то, в другом – шестьдесят с чем-то… Вот и вся наша дивизия.
Так мы воевали, такой ценой сделали мы нашу Победу.
