9 мая 2022

В общежитии Архангельского пединститута во время войны пересеклись судьбы многих известных людей

Учебный процесс в Архангельском педагогическом институте в годы Великой Отечественной войны не прекращался. Особая миссия была у факультета иностранных языков – ситуация требовала быстрой подготовки не только педагогов, но и переводчиков: ленд-лиз, союзные конвои…

В общежитии Архангельского пединститута во время войны пересеклись судьбы многих известных людей

До войны в школах изучали в основном немецкий язык, а знатоков английского воспитывалось мало. Преподавателей не хватало, но в Архангельск приезжали весьма именитые деятели – кто-то эвакуировался, кого-то сюда ссылали. В роковые сороковые общежитие пединститута – семисотка — стало пристанищем для многих из них.

Семисоткой именовали деревянное здание на улице Розы Шаниной (раньше она называлась Студенческой). Сейчас на его месте второй корпус бывшего педагогического института, два этажа которого занимал и до сих пор занимает инфак вуза. Центральная трехэтажная часть предназначалась для преподавательского состава, а два двухэтажных крыла – для студентов.

Общежитие, принадлежавшее пединституту с 1930-х годов, находилось в аварийном состоянии: жуткий холод, сырость, крысы считались обычным делом. Туалеты на этаже не имели даже перегородок. Не было ни кухни, ни плиты, а печки топились только из коридоров. Особая проблема была с дровами – сараи для просушки и хранения отсутствовали, а привозили сырые бревна, выловленные из воды, которыми полуголодные студенты и преподаватели не могли протопить казенное жилище.

Не бросай заниматься музыкой!

Заметными обитателями семисотки была семья Пиккель. В педвузе немецкий язык преподавала Надежда Владимировна Иванова, в девичестве Пиккель – старшая сестра известного врача-педиатра Марии Пиккель. В институтском общежитии она жила вместе со своими шестью детьми. На групповом фото Надежда Иванова (в центре, в шляпе и светлом пальто) – снимок, предположительно, сделан на курсах иностранных языков, которые она вела в 1930-е годы.

– Надежда Пиккель родилась в 1896 году. Из воспоминаний, опубликованных Борисом Егоровым в книге «М. В. Пиккель. Судьба на фоне XX века», известно, что сестры были очень близки, их объединял общий круг интересов и людей, – рассказывает директор Музея истории САФУ Наталья Шулакова. – Это и богоискательство, которым была увлечена Надежда после революции, и медицина. Известно, что она до третьего курса доучилась в Петроградском медицинском институте, но не смогла в силу семейных обстоятельств и послереволюционных тягот закончить образование. Но профиль у нее тоже был педиатрический, Надежда работала вместе с отцом в лечебнице для больных детей в Гатчине.

У сестер, несмотря на значительную разницу в возрасте, был один круг общения – в Архангельске это преподаватели инфака. Они в дальнейшем стали для Марии Пиккель помощниками, советчиками и в ее переводах (Мария Владимировна известна как переводчик поэзии Рильке).

– Когда мы анализировали преподавательский состав инфака, заметили одну закономерность. Среди них немало тех, кто не имел специального образования, но обладал хорошим практическим опытом. В том числе люди с немецким происхождением. Надежда Иванова была одной из них. Из личного дела, находящегося в Музее истории САФУ, известно, что в 1933–35 годах Надежда Владимировна преподавала в Уемской школе химию и немецкий язык, а потом перешла в 20-ю неполную школу на проспекте Чумбарова-Лучинского. Затем в Учительский институт, – рассказывает Наталья Шулакова.

Быт в аварийной семисотке у Надежды Ивановой был крайне непростым. Она страдала туберкулезом и воспитывала детей одна (супруг оставил ее еще в 1938 году). Несмотря ни на что, Надежда Владимировна оставалась сильным волевым человеком. После расставания с мужем она поступила в Ленинградский институт иностранных языков, ее сразу взяли на второй курс – таков был уровень знаний.

Училась она заочно и даже в войну, в блокаду Ленинграда умудрялась продолжать образование, частично сдавая экзамены в Архангельске. Последняя запись в зачетной книжке Надежды Ивановой датируется июлем 1943 года – за пару месяцев до смерти. Оценки все отличные.

Надежды Владимировны не стало 9 сентября 1943 года. Ее шестерых детей взяла на воспитание совсем еще молодая Мария Пиккель. Вместе с отцом Владимиром Эрнестовичем, которому уже было за семьдесят, она переехала в семисотку – комнату оставили за семьей. Здесь они жили до конца войны.

Наталья Шулакова рассказывает о недавней встрече с дочерью Надежды Ивановой Верой Николаевной Чирковой, которой сейчас за восемьдесят.

– Я показала Вере Николаевне редкие фотографии общежития, которые недавно появились у нас в музее, – их почти не сохранилось. Оказывается, она несколько раз зарисовывала семисотку по памяти и сразу узнала ее на снимках, – делится Наталья Михайловна. – Мне особенно запали в душу два ее воспоминания. В здании всегда стоял жуткий холод, протопить его было практически невозможно, тем более дрова хранились прямо на улице. Вера Николаевна рассказала интересную историю. Однажды на день рождения педиатру Марии Пиккель – когда она уже жила с ними в семисотке – подарили в детской клинике березовое бревно. И она, счастливая, сама тащила это бревно через полгорода от улицы Карла Маркса, чтобы распилить и по-хорошему натопить, хоть на какое-то время почувствовать тепло. А второе воспоминание касается Надежды Владимировны. На втором этаже общежития был красный уголок, где стояло фортепиано. Вера Николаевна вспоминает, что ходила туда заниматься – мама давала ей уроки музыки. И когда Надежда Иванова в 1943 году умирала, одни из последних слов, обращенных к дочери, были: «Не бросай заниматься музыкой». Несмотря ни на что, она стремилась дать детям разностороннее образование и привить чувство прекрасного.

Всех шестерых детей Надежды Ивановой сберегла, вылечила, воспитала и подняла на ноги Мария Пиккель.

Научные конференции в прифронтовом Архангельске

Среди жителей семисотки был известный преподаватель Игорь Евгеньевич Аничков – человек с интересной и непростой судьбой. Представитель классической школы языкознания.

Его папа преподавал в Оксфорде и Париже, мама – писательница, переводила книги Горького и устраивала свой литературный салон в Париже. Базовое образование Игорь Евгеньевич получил за границей, а в 1915 году окончил философское отделение университета в Петербурге.

Более всего в жизни его интересовала религиозная философия, но в советское время он не мог быть ученым-богословом. И ему пришлось преподавать иностранные языки в различных вузах, а также заниматься фундаментальным языкознанием. В северной столице был репетитором по английскому языку у Дмитрия Лихачева – вместе они в 1928 году попали по сфабрикованному делу на Соловки.

После отбывания наказания Аничков вернулся в Ленинград, но с началом блокады был эвакуирован в Архангельск и в 1941 году возглавил здесь в пединституте кафедру английского языка. Причем его жену власти не эвакуировали: она осталась в северной столице и пережила то страшное время.

– Среди достижений Игоря Евгеньевича – он вместе с коллегами в срочном порядке подготовил к печати «Двусторонний английский и русский справочник-пособие по военной лексике» для общения по ленд-лизу. Словарь содержал свыше пяти тысяч терминов и выражений, – рассказывает Наталья Шулакова. – К сожалению, пока нам не удалось найти ни одного его экземпляра. И мы не теряем надежды, что где-то в архангельских семьях он все же сохранился. Все кафедры иностранного факультета в октябре 1941 года составляли военные словари. Игорь Евгеньевич Аничков работал также в качестве консультанта по переводам и преподавателем у сотрудников дипломатического агентства НКВД.

В семисотке в годы войны проживал Борис Евгеньевич Райков – профессор, бывший соловецкий заключенный. В годы войны Райков был эвакуирован в Архангельск из Медвежьегорска с молодой женой и маленьким ребенком. Он вошел в историю пединститута как очень деловитый человек.

– Конечно, Борис Евгеньевич видел, в каком ужасном состоянии общежитие, но к преодолению бытовых трудностей подошел очень конструктивно. Он умудрился при эвакуации привезти козу, развел огородик и организовал дежурства среди жителей семисотки, чтобы сохранять урожай. Даже какую-то вышку для наблюдения соорудил. В семисотке находился его рабочий кабинет, где он писал диссертацию. А семью он сразу поселил в деревне на островах Северной Двины – поближе к картошке и подальше от бомбежек, – рассказывает Наталья Шулакова. – Человек только что приехал, у него никого здесь нет, ему 50 лет – и при этом столько энергии, энтузиазма! Он читал курсы зоологии, физической географии, геологии, истории педагогики, школьной гигиены в пединституте, преподавал психологию на курсах для военных офицеров пулеметного полка, взялся за проведение сложных медицинских анализов, которые не умели делать в наших лабораториях, создал Северное отделение географического общества. Во время войны организовал две научных конференции в пединституте, которых раньше не проводилось. Выступал на этих конференциях с докладами о русских дарвинистах, о преподавании биологии в школах, о состоянии экскурсионного дела в регионе… И наконец, он защитил диссертацию, реабилитировал себя как ученый. После войны Райков уехал в любимый Ленинград, полностью восстановившись в правах.

Наталья Сенчукова

Поделиться
121618