Петр Алешковский: Деревня дает уединение и сохраняет устои российского мира
О Соловках и архангельской тайге
С Архангельской областью прозаика связывают давние взаимоотношения. Закончив кафедру археологии МГУ, он в начале 1980-х годов попал на Соловки.
– Конечно, я рвался в ГУЛАГ, потому что все этим болели тогда, читая Солженицына. Меня привели в один из шурфов. Я не сразу понял, что это стоячий карцер. Копать там было возможно только совочком. Но через неделю я забыл, что там был один из самых страшных лагерей.
Удивительная природа и невероятная духовная мощь этого места затмили гулаговское, хотя оно тоже там чувствовалось, – вспомнил писатель.
На встрече с читателями он также поведал, как дважды путешествовал по нашим краям вместе с родственником-зоологом, специалистом по глухарю Владимиром Борщевским.
– В начале девяностых мы были заброшены в тайгу, километрах в четырехстах от Архангельска, на границе с тундрой. Я там провел полтора совершенно незабываемых месяца. Кругом – настоящий бор. Мы ловили глухарей и только ими и питались, – рассказал Петр Алешковский.
В результате путешествия на свет появился роман «Жизнеописание Хорька», в котором описана именно архангельская тайга. Второй раз сплавлялся по реке от Плесецка до Кепино.
«Мечтаю попасть на Мезень»
Хотя писатель – плоть от плоти московской интеллигенции, для него не составляет труда сложить костер, растопить печь, приготовить пирог. Любовь к простым условиям жизни, наверное, передалась от отца: он тоже был археологом.
– Я всю жизнь мечтал попасть на Мезень, на Печору. Но не знаю, сложится ли. Люблю уединение и никогда его не боялся. С детства с мамой в экспедициях. Полевой образ жизни и деревенский быт мне абсолютно привычны, – говорит Петр Маркович.
Последние 25 лет прозаик прожил в деревне Дуплево под Волочком. И в его произведениях всегда присутствует деревня. В новом романе тоже. Главный персонаж, лишившись работы и жены, окапывается в обезлюдевшей деревне, стремясь напитать душу гармонией природы и в тиши поработать над задуманной книгой.
– Хотя в деревнях живет гораздо меньше людей, чем в городах, все-таки они сохраняют в себе традиции и устои, свойственные российскому миру. Но сегодня очевидно, что деревне – каюк. Хоть в Саратовской губернии, по которой я кочевал (так родились книжка «Обратная сторона Луны»), хоть в Архангельской. Большая часть фермеров разорены. То, как заросло все у вас, каждый видел, – обратился писатель к аудитории.
Наука – великое дело
Особая тема романа – трудности археологических изысканий в условиях, когда бизнесмены и чиновники ради выгоды порой безжалостно и бесследно уничтожают археологические свидетельства. Иван Мальцов ведет раскопки в старинном городке и пытается спасти от разрушения древнюю крепость. Помимо пласта современности в книге описаны события XIV–XV веков. Постепенно излагается история Золотой Орды – как фрагменты романа археолога, которого с Монгольской империей связывают далекие предки.
Петр Алешковский, разумеется, не документально точно, а с художественными вольностями воспроизводит исторические факты.
– Разница между наукой и писанием для меня всегда существовала. Наука – великое дело. Только ученый приближается к истинному пониманию. Но кропотливые исследования – не для меня. Ученый не имеет права придумать героя и петь про него песни. А писатель может себе позволить пофантазировать, – отметил автор «Крепости».
– Конечно, я рвался в ГУЛАГ, потому что все этим болели тогда, читая Солженицына. Меня привели в один из шурфов. Я не сразу понял, что это стоячий карцер. Копать там было возможно только совочком. Но через неделю я забыл, что там был один из самых страшных лагерей.
Удивительная природа и невероятная духовная мощь этого места затмили гулаговское, хотя оно тоже там чувствовалось, – вспомнил писатель.
На встрече с читателями он также поведал, как дважды путешествовал по нашим краям вместе с родственником-зоологом, специалистом по глухарю Владимиром Борщевским.
– В начале девяностых мы были заброшены в тайгу, километрах в четырехстах от Архангельска, на границе с тундрой. Я там провел полтора совершенно незабываемых месяца. Кругом – настоящий бор. Мы ловили глухарей и только ими и питались, – рассказал Петр Алешковский.
В результате путешествия на свет появился роман «Жизнеописание Хорька», в котором описана именно архангельская тайга. Второй раз сплавлялся по реке от Плесецка до Кепино.
«Мечтаю попасть на Мезень»
Хотя писатель – плоть от плоти московской интеллигенции, для него не составляет труда сложить костер, растопить печь, приготовить пирог. Любовь к простым условиям жизни, наверное, передалась от отца: он тоже был археологом.
– Я всю жизнь мечтал попасть на Мезень, на Печору. Но не знаю, сложится ли. Люблю уединение и никогда его не боялся. С детства с мамой в экспедициях. Полевой образ жизни и деревенский быт мне абсолютно привычны, – говорит Петр Маркович.
Последние 25 лет прозаик прожил в деревне Дуплево под Волочком. И в его произведениях всегда присутствует деревня. В новом романе тоже. Главный персонаж, лишившись работы и жены, окапывается в обезлюдевшей деревне, стремясь напитать душу гармонией природы и в тиши поработать над задуманной книгой.
– Хотя в деревнях живет гораздо меньше людей, чем в городах, все-таки они сохраняют в себе традиции и устои, свойственные российскому миру. Но сегодня очевидно, что деревне – каюк. Хоть в Саратовской губернии, по которой я кочевал (так родились книжка «Обратная сторона Луны»), хоть в Архангельской. Большая часть фермеров разорены. То, как заросло все у вас, каждый видел, – обратился писатель к аудитории.
Наука – великое дело
Особая тема романа – трудности археологических изысканий в условиях, когда бизнесмены и чиновники ради выгоды порой безжалостно и бесследно уничтожают археологические свидетельства. Иван Мальцов ведет раскопки в старинном городке и пытается спасти от разрушения древнюю крепость. Помимо пласта современности в книге описаны события XIV–XV веков. Постепенно излагается история Золотой Орды – как фрагменты романа археолога, которого с Монгольской империей связывают далекие предки.
Петр Алешковский, разумеется, не документально точно, а с художественными вольностями воспроизводит исторические факты.
– Разница между наукой и писанием для меня всегда существовала. Наука – великое дело. Только ученый приближается к истинному пониманию. Но кропотливые исследования – не для меня. Ученый не имеет права придумать героя и петь про него песни. А писатель может себе позволить пофантазировать, – отметил автор «Крепости».
