Немцы… Вот и виноваты
Первые поселения немецких колонистов в России появились в 1763 году. Под опекой немки Екатерины II на Нижней Волге образовались десятки немецких сел. Немцы жили зажиточно, освобождались от воинской повинности и налогов.
В 30-е годы прошлого века отношения СССР с гитлеровской Германией ухудшились. К советским немцам у власти появилось недоверие – вдруг они окажутся пособниками нацистов? По указу Верховного Совета СССР от 28 сентября 1941 года десятки тысяч немецких колонистов Поволжья и юга России стали переселять в Сибирь, Казахстан и на Русский Север – подальше от зоны боевых действий.
Какие фашисты?! Они же дети!
– Я родом с Саратова. До войны у нас был большой дом и сад. Вдруг приказ: немцев немедленно вывезти! – вспоминает Фрида Сухорукова (Гоммер). – Собраться не дали. Загнали меня с мамой и сестрой в вагоны, в которых скот возили, привезли в Казахстан. Там мы работали, а позже нас с сестрой оторвали от мамы – отправили на Север, в Архбум.
В мае 1943 года на Архбумкомбинат из Казахстана прибыли 532 молоденькие немки. Их называли трудармейцами.
– Меня направили на работу в лесной цех, – вспоминает Фрида Сухорукова. – Нужно было толкать толстомеры в лотках. Воды в лотках мало, у нас сил нет. Стоим и плачем. Век не забуду одну ночную смену. Мастер цеха, при галстуке, с палкой загонял нас в лотки, орал: «Фашисты! Раздевайтесь – и в лотки!» А на улице зима, мороз, мы закоченели, плачем. На наше счастье в цехе появились директор комбината с инженером. Заступились за нас: «Какие же это фашисты?! Они же дети!» А мастера того отправили на фронт.
Работа в лесном цехе комбината
Строительство АЦБК находилось в ведении ГУЛАГа.
Трудармейки жили в бараках, обнесенных забором. Рядом был лагерь с заключенными. Работали немецкие девушки по 12 часов, без обеда, вместе с заключенными мужчинами.
– Кусочек хлеба замерзал в кармане – грызите! Ни обеда, ни чаю нам не давали. А заключенных кормили горячей баландой. Они нас жалели. Каждый по ложечке из своей миски плеснет – у меня тарелочка! Сколько наших девок умерло тогда от голода! Каждое утро подводами увозили, в общую могилу, – вытирает слезы Фрида Сухорукова.
Голодать советским немцам пришлось и после войны. В 1947 году на Архбумкомбинате был страшный голод.
– Сестра моя украла стакан соли с комбината – за это год отсидела в тюрьме. А муж мой рассказывал, как он ребенком ходил в поле собирать мороженую капусту. Конвоиры на лошадях детишек плетками били. Ничего не давали брать, очень строго было, – рассказывает Элла Пробст.
Нас называли «русские свиньи»
В победном 1945-м трудармию распустили. Немецкие девушки и женщины мечтали вернуться домой, но трудармейцы стали спецпереселенцами. На родину их не отпустили.
– Пришел приказ: рабочих не отпускать. Мы же всю работу знали. Кто за нас на комбинате работать будет? Одна немецкая девушка так хотела домой, что сбежала. Ее поймали, осудили на 25 лет, – рассказывает Фрида Сухорукова.
В 1945 году в Архангельскую область стали прибывать немецкие семьи, депортированные из Германии. Во время войны немцы насильно вывезли их из оккупированных районов в Германию. По условиям Потсдамских соглашений все ранее репатриированные немцы возвращались в СССР.
– Я родилась в Одесской области. В 1943 году нас, детей, посадили с курами в телеги и повезли. Взрослые пешком шли, мама была беременная, – со слезами вспоминает Алита Прегицер. – Ехали долго – через Болгарию, Румынию, Молдавию, Венгрию, Польшу, дороги разбиты… Мне шесть лет было. Помню, что в Чехословакии я в школу ходила, нас там называли «русские свиньи». Потом привезли на Север, в Архбум.
Родина встретила своих сограждан неласково – лагерями, ссылками и лютым морозом. В декабре 1945-го в поселок Ворошиловский, на Архбумкомбинат, прибыло 637 немецких семей, всего 2310 человек.
– Мы долго не могли привыкнуть к холоду. Нас, немецких детей, очень обижали и не любили. Сейчас я понимаю, почему не любили, но тогда не знала, почему я виновата за то, что немка. Мы же никому ничего плохого не сделали!
И нам никто не объяснял, за что мы виноваты. Времена были очень тяжелые, – говорит Алита Прегицер.
Моя родина – СССР
Немцев, прибывших в поселок Ворошиловский в декабре 1945 года, разместили в тюремных бараках бывшего лагеря НКВД, совершенно не приспособленных для проживания семей с детьми. В бараке – 25 небольших камер, в каждой из них проживала семья. В комнатах – скученность, на окнах – решетки, один туалет в конце коридора…
Немецкие дети вместе с русскими учились в новой школе из красного кирпича, в поселке ее называли «красной».
– «Красную» школу считали в поселке немецкой. Некоторые русские не хотели отдавать туда своих детей. Учителям пришлось долго доказывать им, что дети в этой войне не виноваты, – рассказывает фронтовик, педагог Владимир Иванович Захаров. – Немецкие дети учились очень старательно. Многие закончили семилетку на 4 и 5, но дальше им учиться не разрешали. Подростки шли работать на комбинат или на стройку.
– В 14 лет я пошла на работу учеником штукатура, потом работала грузчиком на погрузочном участке комбината. Грузили уголь, бумагу, серу. До 21 года работала грузчиком, – вспоминает Полина Зуй.
Чтобы немецкие дети могли учиться дальше, завуч школы Владимир Захаров ездил в Министерство просвещения в Москву. Хлопоты оказались успешными. После семилетки им разрешили поступать в техникумы Архангельска и села Холмогоры. И все же долгие годы после войны спецпереселенцы считались людьми второго сорта. За ними следила комендатура. Без разрешения коменданта запрещалось ездить в Архангельск, ходить в лес. До 1958 года немецких юношей не брали в армию…
Реабилитировали спецпереселенцев только в 1956 году. Им разрешили уезжать в любую область СССР, кроме своей малой родины. Позднее разрешили переезд в Германию. Но с холодного Севера уехали не все.
– Моя родина – Советский Союз, а не Германия. На Север нас привезли, здесь и живем, – говорит Фрида Сухорукова. – Здесь родина наших детей и внуков.
Первые поселения немецких колонистов в России появились в 1763 году. Под опекой немки Екатерины II на Нижней Волге образовались десятки немецких сел. Немцы жили зажиточно, освобождались от воинской повинности и налогов.
В 30-е годы прошлого века отношения СССР с гитлеровской Германией ухудшились. К советским немцам у власти появилось недоверие – вдруг они окажутся пособниками нацистов? По указу Верховного Совета СССР от 28 сентября 1941 года десятки тысяч немецких колонистов Поволжья и юга России стали переселять в Сибирь, Казахстан и на Русский Север – подальше от зоны боевых действий.
Какие фашисты?! Они же дети!
– Я родом с Саратова. До войны у нас был большой дом и сад. Вдруг приказ: немцев немедленно вывезти! – вспоминает Фрида Сухорукова (Гоммер). – Собраться не дали. Загнали меня с мамой и сестрой в вагоны, в которых скот возили, привезли в Казахстан. Там мы работали, а позже нас с сестрой оторвали от мамы – отправили на Север, в Архбум.
В мае 1943 года на Архбумкомбинат из Казахстана прибыли 532 молоденькие немки. Их называли трудармейцами.
– Меня направили на работу в лесной цех, – вспоминает Фрида Сухорукова. – Нужно было толкать толстомеры в лотках. Воды в лотках мало, у нас сил нет. Стоим и плачем. Век не забуду одну ночную смену. Мастер цеха, при галстуке, с палкой загонял нас в лотки, орал: «Фашисты! Раздевайтесь – и в лотки!» А на улице зима, мороз, мы закоченели, плачем. На наше счастье в цехе появились директор комбината с инженером. Заступились за нас: «Какие же это фашисты?! Они же дети!» А мастера того отправили на фронт.
Работа в лесном цехе комбината
Строительство АЦБК находилось в ведении ГУЛАГа.
Трудармейки жили в бараках, обнесенных забором. Рядом был лагерь с заключенными. Работали немецкие девушки по 12 часов, без обеда, вместе с заключенными мужчинами.
– Кусочек хлеба замерзал в кармане – грызите! Ни обеда, ни чаю нам не давали. А заключенных кормили горячей баландой. Они нас жалели. Каждый по ложечке из своей миски плеснет – у меня тарелочка! Сколько наших девок умерло тогда от голода! Каждое утро подводами увозили, в общую могилу, – вытирает слезы Фрида Сухорукова.
Голодать советским немцам пришлось и после войны. В 1947 году на Архбумкомбинате был страшный голод.
– Сестра моя украла стакан соли с комбината – за это год отсидела в тюрьме. А муж мой рассказывал, как он ребенком ходил в поле собирать мороженую капусту. Конвоиры на лошадях детишек плетками били. Ничего не давали брать, очень строго было, – рассказывает Элла Пробст.
Нас называли «русские свиньи»
В победном 1945-м трудармию распустили. Немецкие девушки и женщины мечтали вернуться домой, но трудармейцы стали спецпереселенцами. На родину их не отпустили.
– Пришел приказ: рабочих не отпускать. Мы же всю работу знали. Кто за нас на комбинате работать будет? Одна немецкая девушка так хотела домой, что сбежала. Ее поймали, осудили на 25 лет, – рассказывает Фрида Сухорукова.
В 1945 году в Архангельскую область стали прибывать немецкие семьи, депортированные из Германии. Во время войны немцы насильно вывезли их из оккупированных районов в Германию. По условиям Потсдамских соглашений все ранее репатриированные немцы возвращались в СССР.
– Я родилась в Одесской области. В 1943 году нас, детей, посадили с курами в телеги и повезли. Взрослые пешком шли, мама была беременная, – со слезами вспоминает Алита Прегицер. – Ехали долго – через Болгарию, Румынию, Молдавию, Венгрию, Польшу, дороги разбиты… Мне шесть лет было. Помню, что в Чехословакии я в школу ходила, нас там называли «русские свиньи». Потом привезли на Север, в Архбум.
Родина встретила своих сограждан неласково – лагерями, ссылками и лютым морозом. В декабре 1945-го в поселок Ворошиловский, на Архбумкомбинат, прибыло 637 немецких семей, всего 2310 человек.
– Мы долго не могли привыкнуть к холоду. Нас, немецких детей, очень обижали и не любили. Сейчас я понимаю, почему не любили, но тогда не знала, почему я виновата за то, что немка. Мы же никому ничего плохого не сделали!
И нам никто не объяснял, за что мы виноваты. Времена были очень тяжелые, – говорит Алита Прегицер.
Моя родина – СССР
Немцев, прибывших в поселок Ворошиловский в декабре 1945 года, разместили в тюремных бараках бывшего лагеря НКВД, совершенно не приспособленных для проживания семей с детьми. В бараке – 25 небольших камер, в каждой из них проживала семья. В комнатах – скученность, на окнах – решетки, один туалет в конце коридора…
Немецкие дети вместе с русскими учились в новой школе из красного кирпича, в поселке ее называли «красной».
– «Красную» школу считали в поселке немецкой. Некоторые русские не хотели отдавать туда своих детей. Учителям пришлось долго доказывать им, что дети в этой войне не виноваты, – рассказывает фронтовик, педагог Владимир Иванович Захаров. – Немецкие дети учились очень старательно. Многие закончили семилетку на 4 и 5, но дальше им учиться не разрешали. Подростки шли работать на комбинат или на стройку.
– В 14 лет я пошла на работу учеником штукатура, потом работала грузчиком на погрузочном участке комбината. Грузили уголь, бумагу, серу. До 21 года работала грузчиком, – вспоминает Полина Зуй.
Чтобы немецкие дети могли учиться дальше, завуч школы Владимир Захаров ездил в Министерство просвещения в Москву. Хлопоты оказались успешными. После семилетки им разрешили поступать в техникумы Архангельска и села Холмогоры. И все же долгие годы после войны спецпереселенцы считались людьми второго сорта. За ними следила комендатура. Без разрешения коменданта запрещалось ездить в Архангельск, ходить в лес. До 1958 года немецких юношей не брали в армию…
Реабилитировали спецпереселенцев только в 1956 году. Им разрешили уезжать в любую область СССР, кроме своей малой родины. Позднее разрешили переезд в Германию. Но с холодного Севера уехали не все.
– Моя родина – Советский Союз, а не Германия. На Север нас привезли, здесь и живем, – говорит Фрида Сухорукова. – Здесь родина наших детей и внуков.
