На сцене Архдрамы прозвучали «Одесские рассказы»

Спектакль показан в рамках проекта «Поле экспериментов», придуманного главным режиссером театра Андреем Тимошенко специально для самостоятельных работ артистов Архдрамы и других инициативных творцов города.

Камерная сцена в этот вечер была практически пустой. Только по-детски расписанные белым мелком небольшой подиум со ступеньками и трехметровый металлический столб намекали на то, что скоро перед зрителями развернется некая история. Из колонок нас приветствовал голос Михаила Андреева с просьбой выключить мобильные телефоны и предостережением, что в противном случае он не ручается за себя и может пустить в нерадивого зрителя ножом. Как говорится, спасибо, что предупредили.

Из-за кулис врывается в сценическое пространство сам герой истории. Он в кепке, клетчатом пиджаке, надетом на тельняшку, – эдакий обаятельный бандит. Ему какой-то подельник (который так и не выходит к зрителям) скидывает около двадцати чемоданов. Выясняется, что это вор, который украл в одном из одесских портов вещи пассажиров. Познакомившись со случайным прохожим, герой начинает рассказывать ему – а заодно и зрителям – историю жизни Бени Крика, прототипом которого стал известный налетчик Мишка Япончик.

Кого играет Михаил Андреев? Да такого же преступника, если хотите – последователя Япончика. При этом он обладает актерскими данными, обаянием и даром рассказчика. И сторителлинг у него получился в целом неплохой, хотя местами несколько сумбурный, впрочем как и сама жизнь криминального авторитета.

Для того чтобы проиллюстрировать свою историю, артист использовал все те же чемоданы, расписывая их белым мелом. В первую очередь для легкости восприятия он обозначал действующих лиц: своего собеседника – главного слушателя, Беню Крика, его брата Левку, легендарного биндюжника Фроима Грача… Все они, как в колоде карт, перемешивались на глазах у зрителей, сменяя друг друга. И действительно, в какой-то момент на четырех чемоданах Михаил Андреев обозначает четыре масти.

Чемоданы для артиста служили хорошим подспорьем в указании действия. Он и кидался ими, и распинывал по сцене, и протыкал ножом. Присваивая себе реплики персонажей, он упивался теми историями, которые, словно из карт, складывались в карточные домики. Чемоданы же потом стали и условными надгробьями, когда герой Андреева рассказывал о безвременно ушедших товарищах.

Если обратиться к тесту Исаака Бабеля, то можно заметить, что артист в своей инсценировке «Одесских рассказов» отходит от бабелевской последовательности событий. Герой Андреева повествует о событиях, выстраивая их в хронологическом порядке – у писателя же этот порядок сбит. Вероятно, сделано это для того, чтобы не перегружать зрителей и так довольно плотно застроенным действующими лицами и событиями сюжетом.

Весь спектакль – это калейдоскоп из ярких, порой забавных, а порой – трагических моментов из жизни налетчиков из еврейского района Одессы – Молдованки. Веселье сменяется смертями, а философские размышления – пьяными воплями бандитов. Все это, по сути, и составляло жизнь тогдашних членов преступных группировок.

Харизматичный Михаил Андреев, с явной увлеченностью погрузившийся в выбранный им для постановки материал, играет всех своих персонажей хлестко, озорно, бравурно. То он хамоватый, развязный бандит, то задумчивый и глубоко сопереживающий своим героям мужчина. Он рассказывает о страшных вещах: убийствах, драках, пожарах, мысленно и эмоционально отдаваясь потоку своих мыслей и служа для зрителей своеобразным проводником в начало XX века – переломное для страны и героев нашей истории время.

Александра Коковина