«Мы еще повоюем!»
Записала Елизавета Надеина
Мне было 17 лет
– Когда началась война, я учился в 9-м классе. В январе 1943 года призвали. Мне только исполнилось 17 лет. Ломоносовский военкомат направил меня в военное училище в Каргополе. Там нас учили на младших лейтенантов. Курс должен был продолжаться шесть месяцев. Но в стране шли ожесточенные бои. Нас недоучили, звание не присвоили и отправили рядовыми на фронт в 3-ю гвардейскую танковую армию. На Курскую дугу.
В училище обучался на минометчика, меня и определили в минометный гвардейский полк артиллерийским разведчиком. Корректировал минометный огонь, чтобы снаряды попадали в цель на вражеских позициях. Мы всегда находились на передовой линии фронта вместе с пехотой. Была телефонная связь с артиллерией. Связисты разматывали телефонный провод от батареи, где находились минометы, до передовой линии, где за траекторией огня следили артиллерийские разведчики.
Никто не хотел умирать
– Пехотой нашей командовал полковник Головачев, дважды Герой Советского Союза. Беспредельно храбрый, чистый и ясный человек. Он мне особенно запомнился отвагой и бесстрашием. Когда начинался бой, вставал в полный рост, поднимал солдат из окопов и кричал: «Вперед! В атаку!» Только поднимутся солдаты, немцы сразу стреляют. Пулеметы строчат, снаряды вокруг рвутся, земля от взрывов поднимается до небес… Все тут же ложатся на землю, не хотят под пулями бежать. На войне никто не хотел умирать. Только заслышат, что немецкий шестиствольный миномет выстрелил, а он запускал снаряды с характерным свистящим звуком, который доходил быстрее самих мин, все сразу прятались. Нам всем хотелось жить. А этот полковник ничего не боялся, стоял прямо и снова поднимал солдат: «Я кому приказываю?! Вперед! Нечего в окопах отсиживаться! За мной!» Головачева отличали вера в себя, решительность, воля и настойчивость, мгновенная реакция, умение не теряться в самых трудных ситуациях. Эти же качества воспитывал он у своих солдат самым проверенным методом – личным примером.
Бандеровцы убили командира
– Сначала наш полк участвовал в боях под Курском. После мы пошли на Украину. Брали Киев, участвовали в форсировании Днепра. Там полегло множество наших солдат. Когда мы переправились через реку в ноябре 1943 года, на берегу было столько мертвых, что некуда ступить, приходилось буквально перешагивать через них.
Нам дали указание к 7 ноября взять Киев. И, несмотря на ожесточенное сопротивление, нашим войскам удалось выполнить поставленную задачу.
6 ноября Киев был освобожден. За участие в боях на Днепре я получил медаль «За отвагу».
Мы прошли всю Украину от восточной границы до Львовской области. И наш полк получил звание Львовский – 467-й гвардейский ордена Красной Звезды Львовский минометный полк.
Однажды на Украине мы встречались с бандеровцами – украинскими националистами. Они убили нашего командира взвода. Зимой офицерам выдавали белые полушубки, а солдаты ходили в обычном обмундировании. Поэтому отличить командующий состав от рядовых врагам не составляло труда. Утром командир взвода только вышел из хаты, его тут же и подстрелили.
Серьезное ранение
– После Львова мы двинулись на освобождение Польши. Участвовали в переправе советских войск через реку Висла (Львовско-Сандомирская операция). Там я получил серьезное ранение. Как сейчас помню, наши наступали, мы с командиром находились на передовой и корректировали минометный огонь. Внезапно пропала связь. Командир мне сказал: «Беги, наладь связь».
Я взял телефонный провод, пригнулся и побежал в сторону батареи. Не пробежал и пятисот метров, как рядом разорвался снаряд и осколок попал в ногу. Бежать я уже не мог. Осмотрелся. Вижу – впереди окоп. Я еще в горячке доковылял до него. Там сидел какой-то солдат. Он достал свой санитарный пакет, перебинтовал мне ногу, а потом ушел. Вечерело. Я один, кругом никого нет. Бой шел уже далеко от меня. Лежу в окопе и слышу – идут санитары. Обычно всегда после окончания боя они проходили по полю и собирали раненых. Положили меня на плащ-палатку и потащили. Затем погрузили на самоходную пушку. Только меня затащили, вижу – ведут командира, с которым мы были на передовой.
Голова забинтована. Его тоже ранило, после того как я ушел. Нас повезли, но на полпути водитель заехал в какую-то траншею, и у машины спала гусеница. Он сказал, что ехать дальше нельзя. Кто может ходить – пусть добирается пешком. А я идти не мог.
Все ушли, я один остался. Стало темнеть и холодать. Конец августа 1944 года. Смотрю – впереди небольшой домик. Подполз, а там никого, все разбито, окон нет. Я вернулся на дорогу. Уже под утро по дороге ехала очередная повозка с ранеными. Меня погрузили в нее и довезли до мед-
санбата.
Ранение было сложное. Когда вытащили в медсанбате осколок, видимо, не прочистили рану. По дороге в госпиталь началась гангрена – заражение крови, поднялась температура. Как только меня привезли в госпиталь, сразу на операционный стол. Прочистили все, наложили гипс. У меня был поврежден седалищный нерв, так что до сих пор одна стопа не действует.
Спустя полгода мне дали инвалидность и отправили домой. В феврале 1945 года я вернулся в Архангельскую область. В родном доме в деревне Конецгорье под Архангельском меня ждала мать. Мой приезд стал для нее сюрпризом. Хотя из писем она уже знала, что я был ранен. Стучусь и говорю: «Мама, это я!» Мама была очень рада, но плакала.
Из письма Александра Головачева жене, 1945 год:
« Я могу честно смотреть в глаза людям и сказать, что начал воевать в шесть часов утра 22 июня 1941 года. Я видел горечь первых поражений, а теперь испытываю радость наших побед… Я не допустил ни одного бесчестного поступка на войне. Был всегда там, где жарко. На моем теле одиннадцать ран. Если у меня не будет рук, буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног – стану ползти и душить его. Не будет глаз – заставлю вести себя. Но пока враг на нашей земле, с фронта не уйду!
Фортуна берегла
– В целом я благодарен судьбе. На фронте ведь как? Кому повезет – тот и жив остался. А уж кому не повезет… Много полегло в боях моих товарищей и друзей. А меня словно фортуна берегла.
Скажем, если бы тот осколок попал не в ногу, а в голову, то ранение было бы смертельным. Когда нас, необстрелянных юнцов, только привезли на фронт, был со мной такой случай. Мы находились на передовой. Утром командир послал меня и еще одного солдата на полевую кухню за завтраком для всех. Мы ушли, взяли кашу, чай, сахар, возвращаемся, а в нашем окопе половина убитых. Все ребята молодые, моего возраста. Если бы я там остался, наверняка снаряд убил бы и меня. Чистая удача.
Другой раз шли мы с командиром на передовую. Рядом разорвался снаряд. Ему осколок – в висок. Он затрясся, упал и моментально умер. А я, хотя совсем рядом шел, невредим остался.
Память не меркнет
– Война до сих пор осталась самым ярким воспоминанием в моей жизни. Она врезалась в память навсегда, разделила жизнь на до и после. Этого не забудешь никогда, хоть уже 70 лет прошло.
После войны я поступил в коммунально-строительный техникум и получил специальность техника-электрика. Работал в разных организациях прорабом по электромонтажным работам около 20 лет.
В 1973 году устроился в Архэнерго, где трудился инженером в службе электрических сетей до пенсии, до 1985 года.
Михаил Яковлевич награжден орденом Отечественной войны, медалью «За победу над Германией», юбилейными медалями. У него два сына, два внука и внучка. Внуки уже выросли, но деда не забывают.
Ветеран полон жизни и оптимизма. У него прекрасная память, годы не стерли никакие военные подробности, и с ним очень легко общаться даже молодежи. «Мне еще только 90 лет исполнится в этом декабре, – улыбается он. – Разве это годы? Нет, мы еще повоюем!»
Мне было 17 лет
– Когда началась война, я учился в 9-м классе. В январе 1943 года призвали. Мне только исполнилось 17 лет. Ломоносовский военкомат направил меня в военное училище в Каргополе. Там нас учили на младших лейтенантов. Курс должен был продолжаться шесть месяцев. Но в стране шли ожесточенные бои. Нас недоучили, звание не присвоили и отправили рядовыми на фронт в 3-ю гвардейскую танковую армию. На Курскую дугу.
В училище обучался на минометчика, меня и определили в минометный гвардейский полк артиллерийским разведчиком. Корректировал минометный огонь, чтобы снаряды попадали в цель на вражеских позициях. Мы всегда находились на передовой линии фронта вместе с пехотой. Была телефонная связь с артиллерией. Связисты разматывали телефонный провод от батареи, где находились минометы, до передовой линии, где за траекторией огня следили артиллерийские разведчики.
Никто не хотел умирать
– Пехотой нашей командовал полковник Головачев, дважды Герой Советского Союза. Беспредельно храбрый, чистый и ясный человек. Он мне особенно запомнился отвагой и бесстрашием. Когда начинался бой, вставал в полный рост, поднимал солдат из окопов и кричал: «Вперед! В атаку!» Только поднимутся солдаты, немцы сразу стреляют. Пулеметы строчат, снаряды вокруг рвутся, земля от взрывов поднимается до небес… Все тут же ложатся на землю, не хотят под пулями бежать. На войне никто не хотел умирать. Только заслышат, что немецкий шестиствольный миномет выстрелил, а он запускал снаряды с характерным свистящим звуком, который доходил быстрее самих мин, все сразу прятались. Нам всем хотелось жить. А этот полковник ничего не боялся, стоял прямо и снова поднимал солдат: «Я кому приказываю?! Вперед! Нечего в окопах отсиживаться! За мной!» Головачева отличали вера в себя, решительность, воля и настойчивость, мгновенная реакция, умение не теряться в самых трудных ситуациях. Эти же качества воспитывал он у своих солдат самым проверенным методом – личным примером.
Бандеровцы убили командира
– Сначала наш полк участвовал в боях под Курском. После мы пошли на Украину. Брали Киев, участвовали в форсировании Днепра. Там полегло множество наших солдат. Когда мы переправились через реку в ноябре 1943 года, на берегу было столько мертвых, что некуда ступить, приходилось буквально перешагивать через них.
Нам дали указание к 7 ноября взять Киев. И, несмотря на ожесточенное сопротивление, нашим войскам удалось выполнить поставленную задачу.
6 ноября Киев был освобожден. За участие в боях на Днепре я получил медаль «За отвагу».
Мы прошли всю Украину от восточной границы до Львовской области. И наш полк получил звание Львовский – 467-й гвардейский ордена Красной Звезды Львовский минометный полк.
Однажды на Украине мы встречались с бандеровцами – украинскими националистами. Они убили нашего командира взвода. Зимой офицерам выдавали белые полушубки, а солдаты ходили в обычном обмундировании. Поэтому отличить командующий состав от рядовых врагам не составляло труда. Утром командир взвода только вышел из хаты, его тут же и подстрелили.
Серьезное ранение
– После Львова мы двинулись на освобождение Польши. Участвовали в переправе советских войск через реку Висла (Львовско-Сандомирская операция). Там я получил серьезное ранение. Как сейчас помню, наши наступали, мы с командиром находились на передовой и корректировали минометный огонь. Внезапно пропала связь. Командир мне сказал: «Беги, наладь связь».
Я взял телефонный провод, пригнулся и побежал в сторону батареи. Не пробежал и пятисот метров, как рядом разорвался снаряд и осколок попал в ногу. Бежать я уже не мог. Осмотрелся. Вижу – впереди окоп. Я еще в горячке доковылял до него. Там сидел какой-то солдат. Он достал свой санитарный пакет, перебинтовал мне ногу, а потом ушел. Вечерело. Я один, кругом никого нет. Бой шел уже далеко от меня. Лежу в окопе и слышу – идут санитары. Обычно всегда после окончания боя они проходили по полю и собирали раненых. Положили меня на плащ-палатку и потащили. Затем погрузили на самоходную пушку. Только меня затащили, вижу – ведут командира, с которым мы были на передовой.
Голова забинтована. Его тоже ранило, после того как я ушел. Нас повезли, но на полпути водитель заехал в какую-то траншею, и у машины спала гусеница. Он сказал, что ехать дальше нельзя. Кто может ходить – пусть добирается пешком. А я идти не мог.
Все ушли, я один остался. Стало темнеть и холодать. Конец августа 1944 года. Смотрю – впереди небольшой домик. Подполз, а там никого, все разбито, окон нет. Я вернулся на дорогу. Уже под утро по дороге ехала очередная повозка с ранеными. Меня погрузили в нее и довезли до мед-
санбата.
Ранение было сложное. Когда вытащили в медсанбате осколок, видимо, не прочистили рану. По дороге в госпиталь началась гангрена – заражение крови, поднялась температура. Как только меня привезли в госпиталь, сразу на операционный стол. Прочистили все, наложили гипс. У меня был поврежден седалищный нерв, так что до сих пор одна стопа не действует.
Спустя полгода мне дали инвалидность и отправили домой. В феврале 1945 года я вернулся в Архангельскую область. В родном доме в деревне Конецгорье под Архангельском меня ждала мать. Мой приезд стал для нее сюрпризом. Хотя из писем она уже знала, что я был ранен. Стучусь и говорю: «Мама, это я!» Мама была очень рада, но плакала.
Из письма Александра Головачева жене, 1945 год:
« Я могу честно смотреть в глаза людям и сказать, что начал воевать в шесть часов утра 22 июня 1941 года. Я видел горечь первых поражений, а теперь испытываю радость наших побед… Я не допустил ни одного бесчестного поступка на войне. Был всегда там, где жарко. На моем теле одиннадцать ран. Если у меня не будет рук, буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног – стану ползти и душить его. Не будет глаз – заставлю вести себя. Но пока враг на нашей земле, с фронта не уйду!
Фортуна берегла
– В целом я благодарен судьбе. На фронте ведь как? Кому повезет – тот и жив остался. А уж кому не повезет… Много полегло в боях моих товарищей и друзей. А меня словно фортуна берегла.
Скажем, если бы тот осколок попал не в ногу, а в голову, то ранение было бы смертельным. Когда нас, необстрелянных юнцов, только привезли на фронт, был со мной такой случай. Мы находились на передовой. Утром командир послал меня и еще одного солдата на полевую кухню за завтраком для всех. Мы ушли, взяли кашу, чай, сахар, возвращаемся, а в нашем окопе половина убитых. Все ребята молодые, моего возраста. Если бы я там остался, наверняка снаряд убил бы и меня. Чистая удача.
Другой раз шли мы с командиром на передовую. Рядом разорвался снаряд. Ему осколок – в висок. Он затрясся, упал и моментально умер. А я, хотя совсем рядом шел, невредим остался.
Память не меркнет
– Война до сих пор осталась самым ярким воспоминанием в моей жизни. Она врезалась в память навсегда, разделила жизнь на до и после. Этого не забудешь никогда, хоть уже 70 лет прошло.
После войны я поступил в коммунально-строительный техникум и получил специальность техника-электрика. Работал в разных организациях прорабом по электромонтажным работам около 20 лет.
В 1973 году устроился в Архэнерго, где трудился инженером в службе электрических сетей до пенсии, до 1985 года.
Михаил Яковлевич награжден орденом Отечественной войны, медалью «За победу над Германией», юбилейными медалями. У него два сына, два внука и внучка. Внуки уже выросли, но деда не забывают.
Ветеран полон жизни и оптимизма. У него прекрасная память, годы не стерли никакие военные подробности, и с ним очень легко общаться даже молодежи. «Мне еще только 90 лет исполнится в этом декабре, – улыбается он. – Разве это годы? Нет, мы еще повоюем!»
