Лечили добрым словом и трудом
История Архангельской клинической психиатрической больницы началась в 1936 году, когда в Архангельском медицинском институте открылась кафедра психиатрии. Ее возглавил врач-психиатр Иван Жилин.
На одного врача – сто больных
Поначалу при кафедре было два психиатрических отделения на улице Суворова, которые входили в состав первой городской больницы. В 1939 году открылось третье отделение, а через год в деревне Богословка, около 29-го лесозавода, заработала психиатрическая колония, рассчитанная на 165 мест. Туда эвакуировали пациентов из Петрозаводской психиатрической больницы, пострадавших в карело-финскую войну, контуженных из госпиталей.
В 1941 году в Архангельске работало 12 врачей-психиатров. Многих из них призвали в Красную Армию. В трех деревянных корпусах больницы и колонии для хронических больных размещалось более 400 пациентов. Отделения были переполнены – больные лежали на полу, в проходах между кроватями. Их обслуживали всего три врача-психиатра, 18 медсестер и 50 санитарок. На одного доктора приходилось около ста больных. Кроме того, психиатры вели амбулаторный прием, оказывали экстренную помощь, консультировали в госпиталях и городских больницах. Бланков и бумаги не было. Истории болезни писали поверх текста на листах из книг и газет.
 |  | |
| Людмила Климова | Инна Шашкова | Валентина Рухлова |
Психиатрической службе остро не хватало медикаментов. Возбуждение у больных снимали влажным обертыванием, применяли щадящее физическое ограничение, электросудорожную терапию.
В отделениях недоставало постельного белья, обуви, дров. Было скудным питание – больные получали в день по 400 граммов хлеба, 20 граммов масла, немного сахара. От голода людей спасал тюлений жир. Витамины заменял напиток из экстракта хвои. Выручал больничный огород, на котором выращивали картошку, редиску, зелень. Дрова санитары и медсестры вместе с больными добывали сами: летом баграми вылавливали бревна из реки, зимой вырубали их изо льда. Тащили на себе или на санях в больницу, распиливали, топили печи.
Во время бомбежек действовал специальный отряд. Медики помогали больным перебраться в бомбоубежища на берегу Северной Двины, дежурили во время налетов. На территорию психиатрической больницы упали две бомбы, но корпуса не пострадали, сгорел только вещевой склад.
Всю войну врачи, медсестры, санитары работали на износ, недоедали, недосыпали. Медработники сдавали кровь, отсылали на фронт теплую одежду, отдавали на нужды отделения личные сбережения.
Всем было очень трудно, но медики выхаживали больных, работали слаженно и дружно. Их стараниями ни один больной из психиатрических отделений не умер от голода и бомбежек.
В годы войны на кафедре психиатрии Архангельского мединститута, которую возглавлял Александр Дубинин, активно велась научная работа. При сверхнагрузке в отделениях психиатры и военврачи писали статьи о психических заболеваниях военного времени, выступали на заседаниях Архангельского общества невропатологов и психиатров. Накопленный материал о контузиях, травмах и ранениях мозга обобщался – это помогало лечить нервно-психические расстройства.
Тополя Павла Суетина
 |
| Павел Суетин, в 1954–1967 гг. – главврач психиатрической больницы |
Золотыми буквами в историю Архангельской клинической психиатрической больницы следует вписать имена всех врачей, медицинских сестер и санитаров, которые самоотверженно трудились в годы войны. До 70-летия Великой Победы дожили единицы – два участника Великой Отечественной войны, 72 труженика тыла, 184 человека – детей, опаленных войной. Их воспоминания о работе психиатрических отделений в войну и послевоенные годы бесценны.
– В 1943 году я закончила Архангельский мединститут. Студенткой проходила практику в госпитале. Получив диплом, работала невропатологом, а в 1952 году пришла в психиатрическую больницу, – рассказывает врач-психиатр Людмила Николаевна Климова. – Главврачом у нас был Павел Иванович Суетин, очень грамотный специалист, спокойный, улыбчивый человек. Он страдал экземой, старался меньше находиться в отделениях, но при необходимости всегда давал врачам ценные консультации. Павел Иванович не любил сидеть в кабинете, активно занимался благоустройством отделений и больничного двора. При нем посадили очень много тополей, различных деревьев и кустов. Суетин собирал научные конференции, на которых мы выступали с докладами, помогал молодым врачам осваивать профессию. Главное – понять больного. Нужно подолгу вежливо разговаривать с ним – лекарства тогда меньше помогали, чем добрый разговор по душам. Но слова нужно подбирать взвешенно. Помню, одному больному что-то не понравилось в моих словах и он ударил меня – не обиделась, это же проявление болезни.
– В 1952 году открылось детское отделение Архангельской психиатрической больницы, рассчитанное на 40 больных. Его первыми врачами были Вера Ивановна Жилова и Анна Федосеевна Верещагина. Два здания «желтого дома», как называли психиатрическое отделение в народе, находились на улице Суворова, – рассказывает старшая медсестра детского отделения психиатрической больницы Инна Павловна Шашкова. – Тогда не было детей-алкоголиков, детей-наркоманов и токсикоманов, как сейчас. Мы лечили ребят с припадками, психическими отклонениями, переживших стресс. Ребятишек любили как своих детей. Устраивали для них праздники, гуляли с ними. Воспитатель проводил с ними занятия, они рисовали. Кормили детей хорошо. Главврач Павел Иванович Суетин уделял много внимания детскому отделению. Но медперсоналу доставалось! Зимой дрова вырубали изо льда, кололи по ночам. Полы были дощатые, краска сносилась. Санитарки шоркали их добела. Трудно было, но мы привыкли трудиться в войну, старались изо всех сил. Я по-доброму вспоминаю наш медперсонал, все были очень добрые люди.
«Герои соцтруда» из Богословки
– Помню, что в мой первый рабочий день – 29 августа 1951 года – в Богословке была страшная гроза, в Лодемке сгорел дом. Страшно было! – рассказывает врач-психиатр Валентина Ивановна Рухлова. – Больных в психколонии было 150–180 человек. Многие не помнили своих родственников, поэтому и жили у нас. Лекарств почти не было, лечили трудотерапией. В психколонии держали пять коров, полсотни поросят, в парниках выращивали овощи и зелень. Мы все делали руками больных. Они еще подрабатывали на 29-м лесозаводе. На лошадях возили воду с Кузнечихи, заготавливали дрова, сено, привозили продукты и лекарства – и никаких несчастных случаев у нас не было. Надои молока были высокими. Наш бухгалтер шутил: «За такие надои мы должны быть героями соцтруда!» Кормили больных очень хорошо – свое было молоко, мясо, овощи. Одна больная у нас отказывалась есть, все стояла в углу, не раздевалась, не мылась. Мы ее кормили через зонд, ухаживали за ней. Так прошло много лет, и однажды она у нас заговорила! Всех работников назвала по имени, а главное – вспомнила свой адрес, родню, похорошела, влюбилась… Сестра за ней приехала, увезла домой… 18 лет я отработала в психколонии, последние три года – главным врачом. На 29-м лесозаводе не было врача, чуть что – за мной прибегали. Все эти годы я жила в напряжении, плохо спала. Слышала каждый шаг по мостовой. Все думала, что-то случилось, это за мной бегут…
На одного врача – сто больных
Поначалу при кафедре было два психиатрических отделения на улице Суворова, которые входили в состав первой городской больницы. В 1939 году открылось третье отделение, а через год в деревне Богословка, около 29-го лесозавода, заработала психиатрическая колония, рассчитанная на 165 мест. Туда эвакуировали пациентов из Петрозаводской психиатрической больницы, пострадавших в карело-финскую войну, контуженных из госпиталей.
В 1941 году в Архангельске работало 12 врачей-психиатров. Многих из них призвали в Красную Армию. В трех деревянных корпусах больницы и колонии для хронических больных размещалось более 400 пациентов. Отделения были переполнены – больные лежали на полу, в проходах между кроватями. Их обслуживали всего три врача-психиатра, 18 медсестер и 50 санитарок. На одного доктора приходилось около ста больных. Кроме того, психиатры вели амбулаторный прием, оказывали экстренную помощь, консультировали в госпиталях и городских больницах. Бланков и бумаги не было. Истории болезни писали поверх текста на листах из книг и газет.
|
|
|
| Людмила Климова | Инна Шашкова | Валентина Рухлова |
Психиатрической службе остро не хватало медикаментов. Возбуждение у больных снимали влажным обертыванием, применяли щадящее физическое ограничение, электросудорожную терапию.
В отделениях недоставало постельного белья, обуви, дров. Было скудным питание – больные получали в день по 400 граммов хлеба, 20 граммов масла, немного сахара. От голода людей спасал тюлений жир. Витамины заменял напиток из экстракта хвои. Выручал больничный огород, на котором выращивали картошку, редиску, зелень. Дрова санитары и медсестры вместе с больными добывали сами: летом баграми вылавливали бревна из реки, зимой вырубали их изо льда. Тащили на себе или на санях в больницу, распиливали, топили печи.
Во время бомбежек действовал специальный отряд. Медики помогали больным перебраться в бомбоубежища на берегу Северной Двины, дежурили во время налетов. На территорию психиатрической больницы упали две бомбы, но корпуса не пострадали, сгорел только вещевой склад.
Всю войну врачи, медсестры, санитары работали на износ, недоедали, недосыпали. Медработники сдавали кровь, отсылали на фронт теплую одежду, отдавали на нужды отделения личные сбережения.
Всем было очень трудно, но медики выхаживали больных, работали слаженно и дружно. Их стараниями ни один больной из психиатрических отделений не умер от голода и бомбежек.
В годы войны на кафедре психиатрии Архангельского мединститута, которую возглавлял Александр Дубинин, активно велась научная работа. При сверхнагрузке в отделениях психиатры и военврачи писали статьи о психических заболеваниях военного времени, выступали на заседаниях Архангельского общества невропатологов и психиатров. Накопленный материал о контузиях, травмах и ранениях мозга обобщался – это помогало лечить нервно-психические расстройства.
Тополя Павла Суетина
|
| Павел Суетин, в 1954–1967 гг. – главврач психиатрической больницы |
Золотыми буквами в историю Архангельской клинической психиатрической больницы следует вписать имена всех врачей, медицинских сестер и санитаров, которые самоотверженно трудились в годы войны. До 70-летия Великой Победы дожили единицы – два участника Великой Отечественной войны, 72 труженика тыла, 184 человека – детей, опаленных войной. Их воспоминания о работе психиатрических отделений в войну и послевоенные годы бесценны.
– В 1943 году я закончила Архангельский мединститут. Студенткой проходила практику в госпитале. Получив диплом, работала невропатологом, а в 1952 году пришла в психиатрическую больницу, – рассказывает врач-психиатр Людмила Николаевна Климова. – Главврачом у нас был Павел Иванович Суетин, очень грамотный специалист, спокойный, улыбчивый человек. Он страдал экземой, старался меньше находиться в отделениях, но при необходимости всегда давал врачам ценные консультации. Павел Иванович не любил сидеть в кабинете, активно занимался благоустройством отделений и больничного двора. При нем посадили очень много тополей, различных деревьев и кустов. Суетин собирал научные конференции, на которых мы выступали с докладами, помогал молодым врачам осваивать профессию. Главное – понять больного. Нужно подолгу вежливо разговаривать с ним – лекарства тогда меньше помогали, чем добрый разговор по душам. Но слова нужно подбирать взвешенно. Помню, одному больному что-то не понравилось в моих словах и он ударил меня – не обиделась, это же проявление болезни.
– В 1952 году открылось детское отделение Архангельской психиатрической больницы, рассчитанное на 40 больных. Его первыми врачами были Вера Ивановна Жилова и Анна Федосеевна Верещагина. Два здания «желтого дома», как называли психиатрическое отделение в народе, находились на улице Суворова, – рассказывает старшая медсестра детского отделения психиатрической больницы Инна Павловна Шашкова. – Тогда не было детей-алкоголиков, детей-наркоманов и токсикоманов, как сейчас. Мы лечили ребят с припадками, психическими отклонениями, переживших стресс. Ребятишек любили как своих детей. Устраивали для них праздники, гуляли с ними. Воспитатель проводил с ними занятия, они рисовали. Кормили детей хорошо. Главврач Павел Иванович Суетин уделял много внимания детскому отделению. Но медперсоналу доставалось! Зимой дрова вырубали изо льда, кололи по ночам. Полы были дощатые, краска сносилась. Санитарки шоркали их добела. Трудно было, но мы привыкли трудиться в войну, старались изо всех сил. Я по-доброму вспоминаю наш медперсонал, все были очень добрые люди.
«Герои соцтруда» из Богословки
– Помню, что в мой первый рабочий день – 29 августа 1951 года – в Богословке была страшная гроза, в Лодемке сгорел дом. Страшно было! – рассказывает врач-психиатр Валентина Ивановна Рухлова. – Больных в психколонии было 150–180 человек. Многие не помнили своих родственников, поэтому и жили у нас. Лекарств почти не было, лечили трудотерапией. В психколонии держали пять коров, полсотни поросят, в парниках выращивали овощи и зелень. Мы все делали руками больных. Они еще подрабатывали на 29-м лесозаводе. На лошадях возили воду с Кузнечихи, заготавливали дрова, сено, привозили продукты и лекарства – и никаких несчастных случаев у нас не было. Надои молока были высокими. Наш бухгалтер шутил: «За такие надои мы должны быть героями соцтруда!» Кормили больных очень хорошо – свое было молоко, мясо, овощи. Одна больная у нас отказывалась есть, все стояла в углу, не раздевалась, не мылась. Мы ее кормили через зонд, ухаживали за ней. Так прошло много лет, и однажды она у нас заговорила! Всех работников назвала по имени, а главное – вспомнила свой адрес, родню, похорошела, влюбилась… Сестра за ней приехала, увезла домой… 18 лет я отработала в психколонии, последние три года – главным врачом. На 29-м лесозаводе не было врача, чуть что – за мной прибегали. Все эти годы я жила в напряжении, плохо спала. Слышала каждый шаг по мостовой. Все думала, что-то случилось, это за мной бегут…
