Кто такой Марат Казей?
Прошла целая жизнь — 70 лет, как закончилась Великая Отечественная война. Молодым кажется это время очень далеким. Пожалуй, если бы не близкая война на Украине, голосов о том, зачем вспоминать «покрытое пылью», было бы сегодня очень много. Так ведь и то, что случилось там, тоже результат нашей короткой памяти, прорех в воспитании патриотов… Кстати, не надо путать слова «патриотизм» — любовь к родине и «национализм» в крайней форме шовинизма — ненависть к чужим народам…
Вот наше поколение воспитывалось совсем иначе. Мы родились спустя 10-15 лет после Победы, и к нам в школу приходили совсем молодые фронтовики, лет по 50-60 им было… Они делились с нами истинно пережитым в боях, а не плакатными правильными текстами «о лишениях, скорбях, потерях и победах», коими грешат сейчас некоторые ветераны…
Примерами для подражания нам служили подвиги пионеров-героев. Кто сейчас из юных знает их имена? Марат Казей, Зина Портнова, Леня Голиков, Валя Котик, Витя Коробков, Володя Дубинин… Это я навскидку «вынула» из памяти. Мы зачитывались книгами о войне, помногу раз смотрели фильмы, плакали и переживали за своих сверстников… «В списках не значился», «Четвертая высота», «Улица младшего сына», «Баллада о солдате», «А зори здесь тихие»… Хотели походить на молодогвардейцев, на Зою Космодемьянскую, Юрия Смирнова.. Это потом их имена осмеяли, подвергли сомнению их подвиги… Не для того ли, чтобы мы таким же образом подвергли сомнению и саму нашу любовь к «родине-уродине», «рашке-говняшке»?
Однако в каждой семье есть бережно хранимое, в чем усомниться никак нельзя. В нашей — это письмо с фронта о гибели маминого брата Ивана, листочки, исписанные карандашом «Моя партизанская борьба» дяди Казимира из Белоруссии, воспоминания бабушки, как спасались от фрицев в болоте, держа на головами годовалых детей… Помню, долго загорали на плащ-палатке, где разглядели штамп «1941-й». Оказалось, она из тех вещей, что бросали наши солдатики, отступая по старому смоленскому тракту. Вернулись они только в августе 44-го, не сразу узнаваемые — в новых погонах и масхалатах.
А сколько мальчишек из округи подорвалось, разбирая найденные снаряды, или покалечилось, бросая патроны в огонь костра… Ведь жили тогда на той самой Украине, где в лесах еще не заросли окопы, а в блиндажах мы видели надписи кровью… И в пионеры меня принимали у могилы Николая Кузнецова на Холме Славы во Львове. Еще были походы всей школой в воинскую часть и гвоздь концерта — «Там вдали за рекой». А еще — игра «Зарница» с нещадно вырванными с клоками одежды знаками отличия «синих», ползаниями в секретные машины с локаторами и вкусной солдатской кашей из полевой кухни…
Осталась и генная память. Вот друг сержант пришел в гости, а я смотрю, как он снимает шинель, скручивает ремень, и ударяет: это все было уже когда-то… А оторопь от звуков — лай овчарки, немецкая речь? А сны с бомбежками? Где-то эти сны стали явью… Как мы допустили такое???
Сейчас, накануне юбилея Победы, на экраны выходят новые фильмы — «А зори здесь тихие», «Молодая гвардия». Наверное, каждому поколению нужно новое прочтение этих историй о войне, свои герои. Только бы без лишнего натурализма и увлечения спецэффектами, но чтобы эти герои также брали за сердце, как те, что были у нас.
Мы стараемся после угара перестроечных «разоблачений» восстановить правду и развенчать мифы о Великой Отечественной… И даже привычно ругая молодых, что ничего не знают о Бухенвальде или кто такой Александр Матросов, с радостью поддерживаем их инициативы — повязываем георгиевские ленточки, идем маршем в «Бессмертных полках» с фотографиями своих погибших родных… Значит, связь поколений еще не порвалась… Недавно один молодой человек, у которого брала интервью, сказал: «Мне иногда пеняют, зачем столько говорить о той войне, какое тебе до нее дело? Но почему же у меня наворачиваются слезы, когда вспоминаю о том времени?». Этот человек поставил в нашем театре драмы пронзительный спектакль по Твардовскому, где привычный балагур Василий Теркин предстает в совсем ином образе — солдата, для которого война — тяжелая, опасная работа и ее надо довести до конца. Чтобы вернуться в родимый дом живым, веселым и добрым. Это и есть патриотизм. Без пафоса. Дорогого стоит. С праздником!
Вот наше поколение воспитывалось совсем иначе. Мы родились спустя 10-15 лет после Победы, и к нам в школу приходили совсем молодые фронтовики, лет по 50-60 им было… Они делились с нами истинно пережитым в боях, а не плакатными правильными текстами «о лишениях, скорбях, потерях и победах», коими грешат сейчас некоторые ветераны…
Примерами для подражания нам служили подвиги пионеров-героев. Кто сейчас из юных знает их имена? Марат Казей, Зина Портнова, Леня Голиков, Валя Котик, Витя Коробков, Володя Дубинин… Это я навскидку «вынула» из памяти. Мы зачитывались книгами о войне, помногу раз смотрели фильмы, плакали и переживали за своих сверстников… «В списках не значился», «Четвертая высота», «Улица младшего сына», «Баллада о солдате», «А зори здесь тихие»… Хотели походить на молодогвардейцев, на Зою Космодемьянскую, Юрия Смирнова.. Это потом их имена осмеяли, подвергли сомнению их подвиги… Не для того ли, чтобы мы таким же образом подвергли сомнению и саму нашу любовь к «родине-уродине», «рашке-говняшке»?
Однако в каждой семье есть бережно хранимое, в чем усомниться никак нельзя. В нашей — это письмо с фронта о гибели маминого брата Ивана, листочки, исписанные карандашом «Моя партизанская борьба» дяди Казимира из Белоруссии, воспоминания бабушки, как спасались от фрицев в болоте, держа на головами годовалых детей… Помню, долго загорали на плащ-палатке, где разглядели штамп «1941-й». Оказалось, она из тех вещей, что бросали наши солдатики, отступая по старому смоленскому тракту. Вернулись они только в августе 44-го, не сразу узнаваемые — в новых погонах и масхалатах.
А сколько мальчишек из округи подорвалось, разбирая найденные снаряды, или покалечилось, бросая патроны в огонь костра… Ведь жили тогда на той самой Украине, где в лесах еще не заросли окопы, а в блиндажах мы видели надписи кровью… И в пионеры меня принимали у могилы Николая Кузнецова на Холме Славы во Львове. Еще были походы всей школой в воинскую часть и гвоздь концерта — «Там вдали за рекой». А еще — игра «Зарница» с нещадно вырванными с клоками одежды знаками отличия «синих», ползаниями в секретные машины с локаторами и вкусной солдатской кашей из полевой кухни…
Осталась и генная память. Вот друг сержант пришел в гости, а я смотрю, как он снимает шинель, скручивает ремень, и ударяет: это все было уже когда-то… А оторопь от звуков — лай овчарки, немецкая речь? А сны с бомбежками? Где-то эти сны стали явью… Как мы допустили такое???
Сейчас, накануне юбилея Победы, на экраны выходят новые фильмы — «А зори здесь тихие», «Молодая гвардия». Наверное, каждому поколению нужно новое прочтение этих историй о войне, свои герои. Только бы без лишнего натурализма и увлечения спецэффектами, но чтобы эти герои также брали за сердце, как те, что были у нас.
Мы стараемся после угара перестроечных «разоблачений» восстановить правду и развенчать мифы о Великой Отечественной… И даже привычно ругая молодых, что ничего не знают о Бухенвальде или кто такой Александр Матросов, с радостью поддерживаем их инициативы — повязываем георгиевские ленточки, идем маршем в «Бессмертных полках» с фотографиями своих погибших родных… Значит, связь поколений еще не порвалась… Недавно один молодой человек, у которого брала интервью, сказал: «Мне иногда пеняют, зачем столько говорить о той войне, какое тебе до нее дело? Но почему же у меня наворачиваются слезы, когда вспоминаю о том времени?». Этот человек поставил в нашем театре драмы пронзительный спектакль по Твардовскому, где привычный балагур Василий Теркин предстает в совсем ином образе — солдата, для которого война — тяжелая, опасная работа и ее надо довести до конца. Чтобы вернуться в родимый дом живым, веселым и добрым. Это и есть патриотизм. Без пафоса. Дорогого стоит. С праздником!
