Жизнь сиреневая

В минувшее воскресенье по Первому каналу показали тот самый фильм Андрея Кончаловского, за который он получил в Венеции «Серебряного льва», – «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына». Оправдались ли большие ожидания?

Вот такие печки-лавочки

Помню, как смотрели с друзьями в 1975-м в кинотеатре другой фильм – «Печки-лавочки» Шукшина. Подруга все время недоуменно толкала в бок: «Это уже кино? Оно художественное или документальное?». Такое впечатление на нее произвела первая часть ленты, снятая режиссером в родной сибирской деревне с героями-земляками. Там люди косят, гонят стадо на пастбище, тюкают топором, пьют за праздничном столом, поют и пляшут… Живут. Может, непритязательно, но красиво. У Шукшина, казалось, сердце кровью обливалось, когда он отстаивал уже в поезде эту свою деревенскую правду. Прошло почти 40 лет, и снова в кадре другого знаменитого режиссера деревня без прикрас. Что изменилось? Да, казалось бы, ничего. Все так же поднимается рассвет над водой, топятся печи, плуг пластает землю, народ пьет и что-то празднует – неспешно течет жизнь. И все-таки нечто неправильное есть в ней. Какой-то изъян. Люди здесь практически не работают, но постоянно сидят за бутылкой, много курят, матюгаются… А в их пьяной философии чувствуется невостребованность и обреченность. «За горизонтом жизнь сиреневая, алая, а подходишь ближе – такая серая!» – грустно говорит один из деревенских жителей. И снова вьется дымок от сигареты, снова звякают стаканы…

Барский взгляд

На этом фоне завязавший почтальон выглядит настоящим героем. Каждый день Тряпицын работает, носит почту, выполняет нехитрые просьбы – прикупить хлеба, лампочек, мазь для спины. Однако и его тоска гложет, вот сорвался однажды – рванул в цивилизацию, даже хотел напиться, но удержался и вернулся домой. К тихому озеру, темному лесу, кикиморам и котам-домовым, соседям – Колобку и Матросу, привычной размеренной жизни. Конечно, испорченный «тот» мир врывается сюда пошлыми песенками и гламурными телепередачами, манит «сиреневым». Не выдержал режиссер – вставил в картину и немножко «порнушки». Благо женщину ту играет актриса (Ирина Ермолова), а не настоящая деревенская… И генерал на вертолете покоробил. Мы уже писали, что изначально Кончаловский хотел снять фильм о гибнущей русской деревне, бывших крестьянах, безысходности их жизни. А потом, познакомившись с кенозерами, этот взгляд якобы изменил. Честно говоря, не видно. И взгляд-то у него какой-то барский. Ведь недаром на одной из пресс-конференций сравнил своих героев с аборигенами Австралии, а в передаче «Вечерний Ургант» наставительно попросил их смотреть фильм «тверезыми»… Кстати, Алексея Васильевича он постоянно называет Леха. Удивительно, что тот не обижается. Еще удивительнее, что в том же «Вечернем Урганте» пригламуренный на «Модном приговоре» Тряпицын был гораздо интереснее, чем в фильме, очень остроумно и с достоинством отвечая на реплики ведущего. Все дело, наверное, в том, что Кончаловский снимал кино методом наблюдения, однако объекты выбирал по своему усмотрению.

Не пересеклись

– Это его, московская, правда о деревне, – считает директор Кенозерского национального парка Елена Шатковская, – режиссер как будто специально собрал всех пьющих, да у нас и матом столько не ругаются, совсем иначе разговаривают, сохраняют внутреннее достоинство. Уважительно относятся к святыням, и праздники, вы знаете, совсем другие, чем тут показано – нечто непонятно-пьяное под гармонь. Деревенская правда глубже и многообразнее. Деревне трудно, но она живет более интересно, насыщенно, я бы даже сказала, культурно: люди строят дома, держат скотину, возвращаются домой выпускники вузов, женятся, рожают детей. И школы мы все сохранили, та, разрушенная, что показана в ленте, не наша, лодочные мотор тоже не помню, когда воровали. Жаль, что две эти правды в этом кино не пересеклись. Такой деревне не хочется помогать, поклониться. И глубокой философии я тут не увидела, хотя ожидала, честно говоря, худшего. Не знаю, может, что-то найду, пересмотрев ленту, но пока не хочется. Елена Флегонтовна еще раз подчеркнула, что воспринимает ее как художественное кино, а не документальное. Потому просит не проводить параллели. Но съемки природы Кенозерья оператором Александром Симоновым ей очень понравились. Они да еще музыка Эдуарда Артемьева картину и спасают. Впрочем, если абстрагироваться от деревенской темы, фильм у Кончаловского получился о том, зачем дана человеку жизнь и на что он ее тратит – в деревне ли, в городе. Тупо пялиться в телик, пить горькую и мечтать о сиреневом – одно, а взять банку с краской и раскрасить серые будни – совсем другое. Или хотя бы взяться разносить почту.