Все для фронта! Все для Победы!
Арина НИКОЛАЕНКО
Продолжение. Начало в № 33 от 26.08.2015
Потеря карточек означала голодную смерть
Выполнение военных заказов, решение всех сложных бытовых проблем происходили в обстановке, когда люди жили впроголодь. 22 августа 1941 года в Архангельской области были введены карточки на мясо, рыбу, жиры, крупу и другие товары. С ноября 1941-го установлено нормированное снабжение хлебом и сахаром.
Месячная норма хлеба для рабочих и инженерно-технических работников составляла 800 граммов в сутки, для служащих – 500 граммов, для детей и иждивенцев – 400 граммов. Но эти нормы часто не отоваривались, а нормы выдачи хлеба в отдельные дни едва превышали минимальную норму блокадного Ленинграда – 125 граммов. С февраля 1942 года официальные нормы выдачи хлеба уменьшились в 2 раза.
Чтобы отоварить карточки, очередь к дверям магазина приходилось занимать с ночи. Утром, отстояв несколько часов, можно было получить заветную буханку, а если повезет – кусочек масла, маргарина или комбижира. Впрочем, нередко оказывалось, что продуктов нет совсем; даже хлеба порой хватало не на всех. Иногда вместо долгожданного хлеба люди получали старые плесневелые сухари. Карточки выдавались на месяц и при утрате не восстанавливались. Потеря карточек, особенно в начале месяца, означала голодную смерть.
Цены на продукты, выдававшиеся по карточкам, на протяжении всей войны не изменялись. Однако вне системы нормированного снабжения происходила быстрая инфляция, – тем более что государство для покрытия военных расходов увеличило выпуск бумажных денег.
Все воюющие страны прибегали в 1941–1945 гг. к нормированному снабжению населения продовольствием и предметами первой необходимости. Но только в СССР не запрещалась свободная продажа нормируемых продуктов. Это позволяло людям, имевшим деньги или ценные вещи, приобретать продукты на рынке, где цены превышали довоенные в среднем в несколько раз.
В 1944 г. были открыты государственные коммерческие магазины, в которых товары продавались в неограниченных количествах, но стоили в 10–30 больше, чем в системе нормированного снабжения.
Средняя зарплата работников комбината равнялась 2000 – 2500 рублей в месяц. Премия – от 500 до 1000 рублей в месяц при условии перевыполнения плана. Зарплата начальника цеха составляла вместе с премиальными 4500 рублей в месяц.
Суровое время
Острой проблемой в поселке зимой 1941–42 года была заготовка дров. Комбинат простаивал часами, в цехах не хватало пара. Баня и прачечная работали с длительными перебоями, детские ясли пришлось закрыть, общежития не отапливались, выгребные ямы и помойки оказались переполненными. Полгода в поселок не привозили мыла, и людям приходилось разводить в воде щёлок и мыться в нем.
После смен люди шли на нижнюю биржу выкалывать лес изо льда. В схваченной льдом Северной Двине осталось 102 кубометра древесины. Лес выдалбливали изо льда вручную, поднимали в гору и волоком тащили к школе и общежитиям, а пока дожидались его вывозки на комбинат, из-за жестоких морозов он успевал замерзнуть снова, заставляя людей тратить время на его повторную добычу. К этим работам привлекались все, в том числе и учащиеся школы – старшеклассники, учителя, работники больницы и госпиталя и даже домохозяйки. В январе 1942 года был издан приказ: мобилизовать из числа неорганизованного населения посёлка домашних хозяек на выколку леса не менее 125 человек.
Самое трудное время жителям посёлка Ворошиловский пришлось пережить зимой и весной 1941–1942 года. В это время катастрофически росла смертность.
В течение 1942-го из 250 детей в возрасте до 1 года умерло 175 человек.
Чувство голода люди испытывали постоянно. «После еды на столе не оставалось никаких крошек, каждую крошечку мы подбирали пальчиком и отправляли в рот, а тарелки вылизывали до зеркальной чистоты. Есть хотелось всегда».
Продолжение. Начало в № 33 от 26.08.2015
Потеря карточек означала голодную смерть
Выполнение военных заказов, решение всех сложных бытовых проблем происходили в обстановке, когда люди жили впроголодь. 22 августа 1941 года в Архангельской области были введены карточки на мясо, рыбу, жиры, крупу и другие товары. С ноября 1941-го установлено нормированное снабжение хлебом и сахаром.
Месячная норма хлеба для рабочих и инженерно-технических работников составляла 800 граммов в сутки, для служащих – 500 граммов, для детей и иждивенцев – 400 граммов. Но эти нормы часто не отоваривались, а нормы выдачи хлеба в отдельные дни едва превышали минимальную норму блокадного Ленинграда – 125 граммов. С февраля 1942 года официальные нормы выдачи хлеба уменьшились в 2 раза.
Чтобы отоварить карточки, очередь к дверям магазина приходилось занимать с ночи. Утром, отстояв несколько часов, можно было получить заветную буханку, а если повезет – кусочек масла, маргарина или комбижира. Впрочем, нередко оказывалось, что продуктов нет совсем; даже хлеба порой хватало не на всех. Иногда вместо долгожданного хлеба люди получали старые плесневелые сухари. Карточки выдавались на месяц и при утрате не восстанавливались. Потеря карточек, особенно в начале месяца, означала голодную смерть.
Цены на продукты, выдававшиеся по карточкам, на протяжении всей войны не изменялись. Однако вне системы нормированного снабжения происходила быстрая инфляция, – тем более что государство для покрытия военных расходов увеличило выпуск бумажных денег.
Все воюющие страны прибегали в 1941–1945 гг. к нормированному снабжению населения продовольствием и предметами первой необходимости. Но только в СССР не запрещалась свободная продажа нормируемых продуктов. Это позволяло людям, имевшим деньги или ценные вещи, приобретать продукты на рынке, где цены превышали довоенные в среднем в несколько раз.
В 1944 г. были открыты государственные коммерческие магазины, в которых товары продавались в неограниченных количествах, но стоили в 10–30 больше, чем в системе нормированного снабжения.
Средняя зарплата работников комбината равнялась 2000 – 2500 рублей в месяц. Премия – от 500 до 1000 рублей в месяц при условии перевыполнения плана. Зарплата начальника цеха составляла вместе с премиальными 4500 рублей в месяц.
Суровое время
Острой проблемой в поселке зимой 1941–42 года была заготовка дров. Комбинат простаивал часами, в цехах не хватало пара. Баня и прачечная работали с длительными перебоями, детские ясли пришлось закрыть, общежития не отапливались, выгребные ямы и помойки оказались переполненными. Полгода в поселок не привозили мыла, и людям приходилось разводить в воде щёлок и мыться в нем.
После смен люди шли на нижнюю биржу выкалывать лес изо льда. В схваченной льдом Северной Двине осталось 102 кубометра древесины. Лес выдалбливали изо льда вручную, поднимали в гору и волоком тащили к школе и общежитиям, а пока дожидались его вывозки на комбинат, из-за жестоких морозов он успевал замерзнуть снова, заставляя людей тратить время на его повторную добычу. К этим работам привлекались все, в том числе и учащиеся школы – старшеклассники, учителя, работники больницы и госпиталя и даже домохозяйки. В январе 1942 года был издан приказ: мобилизовать из числа неорганизованного населения посёлка домашних хозяек на выколку леса не менее 125 человек.
Самое трудное время жителям посёлка Ворошиловский пришлось пережить зимой и весной 1941–1942 года. В это время катастрофически росла смертность.
В течение 1942-го из 250 детей в возрасте до 1 года умерло 175 человек.
Чувство голода люди испытывали постоянно. «После еды на столе не оставалось никаких крошек, каждую крошечку мы подбирали пальчиком и отправляли в рот, а тарелки вылизывали до зеркальной чистоты. Есть хотелось всегда».
