Владислав Иванов — человек, создавший легенду
16 февраля 91-й день рождения отметил почетный гражданин города Архангельска Владислав Дмитриевич Иванов
Его имя давно ассоциируется со средней школой № 6, которой он руководил без малого 43 года. Благодаря незаурядным организаторским талантам и умению добиваться поставленных целей он сам стал частью понятия «6-я школа», превратив ее в лучшее среднее учебное заведение города. Каждый кто в ней учился вспоминает свои школьные годы с чувством гордости, в чем, без сомнения, большая заслуга ее директора.
На пенсии Владислав Дмитриевич живет на два дома: один – на набережной в Архангельске, второй – на малой родине, в Шенкурске. С Шенкурском все эти годы связи не теряет, проводит там по несколько месяцев в году. Владислав Дмитриевич сам по себе человек цельный, монолитный, если хотите. Для него, видимо, есть некие сакральные вещи, такие как малая родина, которые забывать ни в коем случае не позволительно. Он чтит традиции, прекрасно помнит прошлое в деталях, все имена и даты и с удовольствием делится воспоминаниями, главное из которых – школа.
– В Шенкурске я прожил до 1946 года, только после окончания школы уехал в Архангельск. Это сейчас Шенкурск захирел, а раньше в районе под 80 тысяч населения проживало. Помню, как у нас появился первый автомобиль, и два брата Николай и Дмитрий Чухины были шоферами, все их знали. Ездила по городу тогда легковая машина, и даже мужики взрослые за ней бегали, чтобы зацепиться сзади, – начинает неспешно рассказывать о своей жизни Владислав Дмитриевич.
– Отца призвали на фронт в августе 41-го, а в декабре он погиб. В Карелии это было. Немцы тогда хотели перерезать железную дорогу на Мурманск. Из Архангельска туда перебросили 88-ю стрелковую дивизию. Жестокие бои были под Лоухи. Отец там и погиб. Мы после войны с ребятами в те места три раза ездили.
Учителем стал случайно
На выбор будущей профессии влияние оказал дядя, брат матери, кадровый военный, который после войны предложил Владиславу поступать в танко-техническое училище имени С. К. Тимошенко в Киеве. Подали с товарищем заявление, дождались вызова и отправились через Москву в Киев.
– Из Москвы до Киева добирались трое суток на товарном поезде – это сейчас за 16 часов можно доехать. Короче, опоздали мы с товарищем, набор к тому моменту был уже окончен, – продолжает Владислав Дмитриевич. – Ну что делать? Мы подали заявления в военное училище связи имени Калинина, набор в которое продолжался до 17 сентября.
У товарища моего в Киеве тетка жила, она и говорит, чего вам тут, мол, торчать. Везите домой семечки, чтобы поездку оправдать. В Киеве семечки стоили 70 копеек, а у нас 10 рублей. В общем, поездку мы оправдали. Сидим в Архангельске, ждем вызова из училища, а его все нет. Хлебные карточки мне не выдали – не работал. И вдруг нам возвращают из училища все наши документы. Вышел приказ Тимошенко о наборе с 18 лет, а мне семнадцать с половиной.
Видимо, не хотел отпускать Владислава Иванова Архангельск, чувствовал город, что этот специалист пригодится именно здесь. Не поступив в военное училище, Владислав Дмитриевич по совету знакомых пошел учиться в педучилище. Через год подал заявление в кораблестроительный институт. Но и корабелом стать тоже было не суждено. В итоге поступил в Архангельский пединститут. Получив в 1951 году диплом, отслужил два года срочную службу в органах госбезопасности и… стал учителем.
Слушая о жизненных перипетиях будущего почетного гражданина города, в голове как-то не укладывалось, почему же так долог был путь к профессии, в которой, без всякого сомнения, Владислав Дмитриевич показал себя профессионалом с большой буквы?
– После института вернулся в Шенкурск, а тут приказ Берии – проверить всех бывших сотрудников органов безопасности. Ну, проверили меня, а чего проверять-то? Я чист! В областном отделе народного образования дали направление на работу директором средней школы на Соловки. В то время директоров школ назначали и снимали с должности только в облоно. Дело было летом.
Я прочитал где-то, что на Соловках среднегодовая температура минус один градус. Купил себе вязаную шапку в Детском мире, иду по Поморской, шапкой размахиваю, а навстречу мне мой бывший начальник полковник Кривоногов. Ты, говорит, куда летом с шапкой собрался? Объяснил ему что к чему. А он и говорит, что у него жена работает заведующей роно Ломоносовского района, ей мужчины в школах ой как нужны. И мне нашлось свободное место в 22-й школе. Чуть позже меня решили сделать завучем в школе-интернате на Карла Либкнехта, а в то время там была директором Карельская, очень неприятная женщина. Я отказался. Так пять лет и проработал учителем истории в 22-й школе до 1958 года. Тогда школа еще мужской была, при мне первые девочки появились.
Убирали школу после ремонта
– Вызывают меня однажды в облоно и говорят, что хотят назначить директором 4-й школы. Я, говорю, мол, не готов пока. А мы, говорят, тебе поможем, а не хочешь – заставим. Школа старая, она тогда уже была в аварийном состоянии, в двух классах перекрытия вообще обвалились. 98 печей в здании! Ну что, надо приступать к работе, готовить школу к новому учебному году. От печек надо было избавляться. В зимние каникулы вместе с учениками разобрали
20 печей.
И вдруг меня вызывают в райком партии к первому секретарю. А первым секретарем тогда была Павла Федоровна Руденко. Она с надрывом мне так говорит, вы почему стали разбирать печи, не согласовав с роно и горисполкомом?! Вам же денег на это не выделили! И что, говорю, восстанавливать обратно? Короче, деньги мне в итоге дали, и мы разобрали все оставшиеся печи, подвели центральное отопление.
Тогда у каждой школы шефы были. В 4-й это управление судостроительной и машиностроительной промышленности Совнархоза, управление лесопильной и деревообрабатывающей промышленности Совнархоза, Комитет госбезопасности и, по-моему, еще горпищеторг. Им дали команду мне помогать. Мне дали пароход «Пионер», на котором я искал по заводам недостающие детали для системы отопления. Все, что было надо, нашли на Архбуме. А по вечерам к нам приходили офицеры КГБ и убирались в школе после ремонта. Многих я лично знал. С морского порта дали экскаваторщиков, чтобы грузить кирпичи. И все наши битые печки отвезли на площадь Профсоюзов, отсыпали проезжую часть и в асфальт закатали.
А еще Воскресенский спуск на набережной отсыпали нашим кирпичом.
В 4-й школе было бомбоубежище. Там горпищеторг хранил фрукты. Решили проверить, насколько крепкие перекрытия между подвалом и первым этажом. Я взял лом, ударил три раза – и лом ушел в подвал. Ну что это за убежище! В итоге решили снести эти перекрытия, и мы сделали там спортзал. Пришла комиссия, посмотрела. Была такая Фаина Александровна – завотделом горкома партии. Она и говорит: надо директора наградить. Но директора не наградили, потому что строители сделали приписки по выполненным работам. Я подал заявление в Промстройбанк, там все проверили, и мне еще сделали за счет этих приписок новый водопровод в школе.
И стали мы работать в одну смену: 30 классов и 1200 учеников. А до этого под завязку работали в две смены. Тогда учителя впервые в жизни пришли на работу в кофточках – до этого все в пальто сидели.
Владислав Дмитриевич подробно описывает этап за этапом. Как любому директору ему приходилось в большей степени решать хозяйственные вопросы. Удивительно, что тогда ему было всего 30 лет.
Партия сказала: Надо!
– Тогда я был членом райкома партии. А тогда при Хрущеве раз в три года обновляли составы райокомов на одну треть. И вот в 1961-м меня избрали вторым секретарем Октябрьского райкома партии по идеологии. Секретарем райкома тогда был Николай Петрович Рыбаков.
А было так: если какое-то ЧП, первому секретарю звонить стесняются, звонят второму. Так и работали.
Как-то поехали мы в Ленинград к секретарю горкома партии Юрию Александровичу Лаврикову знакомиться с работой Ленинградского горкома. Тогда оттепель была, скользко, и в аэропорту нас сдуло с полосы выхлопной струей Ту-104. Сдуло прямо в канаву, промокли по колено. Представляете, в каком виде мы в город приехали. В ресторане гостиницы «Октябрьская» встречаемся с Волковым, секретарем горкома.
А мы знали, что он не прочь был выпить. Мы же вроде как подчиненные, сидим, мнемся. Потом говорим, а давайте, мол, вина выпьем. Заказали «Старки», выпили и тут мы ему: Алексей Федорович, отпусти ты нас с должности секретарей. А знаешь, сколько тогда секретари партии получали? Первый секретарь – 200 рублей, второй – 150 рублей, а третий – 130. У меня в школе зарплата больше была.
В итоге я должен был вернуться на старое место работы – так было положено. Но мне сказали, в 4-ю школу ты не пойдешь. Неделю из дому не выходил. На душе было препротивно. А через неделю раздается звонок, и мне говорят, сейчас с вами будет разговаривать секретарь обкома партии Федор Васильевич Виноградов. И он таким начальственным голосом говорит мне: «Тебя хотят назначить в 6-ю школу, а ты не соглашаешься, ты что, хочешь, чтобы дело дошло до бюро обкома?!» Ну, я, конечно, сломался. И 23 октября 1963 года Василий Артемович Столяров привел меня в шестую школу знакомиться с коллективом.
А до этого за пять лет сменилось пять директоров. Школа два раза горела, ее размораживали. Одного директора, Красильникова, придавило скульптурой Ленина. Он решил убрать ее из вестибюля. А когда стали убирать – он принимал в этом участие – верхняя часть скульптуры на него упала. Полгода лечился. Замещал в это время его заместитель, которого в школе просто ненавидели.
В итоге и дисциплина упала, и уровень преподавания, учителям было просто тошно работать. За эти пять лет многие ушли из школы. Материальная база была очень слабая. И, между нами говоря, если бы теперешним умом, то я бы в шестую школу тогда директором не пошел.
– Как же так, Владислав Дмитриевич, не может быть?! Это был, наверное, единственный раз, когда я не смог удержаться и прервал рассказчика.
– Плохо там все было. Спортзала, мастерских не было. Одни проблемы. Сначала построили во дворе спортзал с мастерскими на первом этаже. Сразу стало легче. Потом долгие годы по спортивным показателям 6-й школе не было равных в городе.
В 1965 году Севморпароходству понадобились кадры со знанием иностранного языка. Сергей Иванович Кузнецов, директор СМП, вышел с этой инициативой в облисполком. Его поддержали. Пришла команда сделать 21-ю и 6-ю школы в Архангельске и 14-ю в Северодвинске школами с углубленным изучением английского языка.
«Решить так, как договорились»
В 70-м году я поехал в Москву перенимать опыт. Первая спецшкола располагалась в Сокольниках. Там все дети начальства были. Посмотрели мы и другие школы. Понятно стало, что у нас не хватает помещений для занятий иностранными языками. Я договорился с райкомом партии. Решили сначала готовить документацию. Потом уже можно было что-то начинать делать. Документы сделали, а денег нет. Мы пошли в облисполком – деньги там распределяли. Но нам их не дали. Председатель облплана нам подсказал, что 4 апреля будет распределяться резерв Совета министров и можно попробовать достать деньги, поскольку Архангельск никогда из резерва не получал. Тогда мы поехали в Москву.
Сначала пошли в Министерство просвещения, был там такой в отделе строительства Антон Антонович Черников. Он нам сказал, что денег мы не получим, потому что в те годы все внимание уделялось сельским школам. Единственное, чем смог помочь, – дал нам машину, чтобы мы пешком по столице не мотались. И мы поехали в Госплан РСФСР, там был такой Антон Чаадаев… а вот отчество забыл. И нам там сказали, мол, ребята, вы приехали сюда зря, потому что Чаадаев выходит на пенсию, и то, что он сейчас поручит, вряд ли кто будет выполнять – вам надо в министерство. Мы туда. А Совет министров РСФСР тогда располагался в 4-м Делегатском переулке, это от площади Маяковского вверх четыре квартала. Здание такое же, как Таврический дворец. Пришли туда, там Мельников такой, куратор по образованию. Он всю документацию у нас забрал, в столовой Совета министров накормил, сказал, что, куда надо, доложит. Ну, мы поехали восвояси. А по дороге заехали на центральный почтамт позвонить в Архангельск. Звоню, докладываю обстановку. А мне в ответ: идите к первому лицу в Совете министров, к тому, кто распределяет. Пошли искать первое лицо. А ездил я в Москву с бригадиром сваебоев, депутатом Верховного Совета РСФСР Петром Ивановичем Юдиным. На проходной в Совмине он достает свое удостоверение – майор на вахте ему честь отдает. Я достаю свой паспорт, а мне майор говорит, что это не документ, нужен пропуск, а кто мне его даст, раз нас никто сюда не приглашал.
Я достаю удостоверение депутата районного Совета депутатов – он мне честь отдает, пропускает. Оказывается, с удостоверением депутата даже сельского Совета в любую структуру Совета министров можно было попасть. Вот так…
Самая большая сложность прорваться к первому заместителю председателя Совета министров – это секретарша! Нам говорят, Алексей Михайлович занят. Мы шумим, Петр Иванович начинает ботинки в приемной чистить. Тут из боковой двери выходит мужчина в цивильном темно-синем костюме очень приятной наружности и спрашивает, что случилось. Мы объяснили, кто мы и зачем здесь. Он берет нашу документацию и заходит в кабинет. Через пять минут выходит и говорит, что у Алексея Михайловича будет 15 минут на разговор с нами. А нам накануне подсказали, что если не будет письменного обращения, то разговор может так и остаться разговором. Я тут же на бланке депутата написал нашу просьбу. Заходим в кабинет, и первым делом он меня выругал. Зачем, мол, отвлекаете от работы бригадира сваебоев? Я говорю, что он депутат и я депутат. Отношение сразу изменилось. Выслушал и наложил на нашу бумагу резолюцию: решить так, как договорились. Тут же распорядился соединить с Архангельским отделением Промстройбанка, Архангельским облисполкомом и горисполкомом. В течение одной минуты все были на проводе. Он сказал: неужели такие пустяковые вопросы не могли решить самостоятельно? Заместитель секретаря облисполкома потом полгода со мной не здоровался.
«Вы только не мешайте»
В итоге начали строить новое здание школы – нам выделили 200 тысяч рублей.
А как только деньги дали, вдруг выяснилось, что в 71-й дом на Павлина Виноградова поселили 24 семьи! А дом сносить надо, он мешает.
Однажды задержался на работе, выхожу в коридор из кабинета, смотрю, а дом-то горит! Приехали пожарные. Начальником пожарной охраны тогда был Шкира, он и говорит, давай, мол,
сожжем дом – и сносить не надо. Но на доме было две оттяжки трамвайной линии, они бы всю контактную сеть завалили. Пришлось тушить. Тушили целую ночь.
В семь ушел домой. Вздремнул. В 12 часов прихожу, смотрю, на крыше дым. А пожарные уже пост сняли. Вызываю их снова. Они что-то на крыше ковырнули, хлопок, взрыв и снова все загорелось. В общем, сгорел дом дотла. А контактную сеть потом на новые оттяжки установили.
В общем, сложно шло строительство. Вырыли котлован, а его затопило. Пришлось менять документацию. В подвале и на третьем этаже – делать монолитную стяжку. Заведующий роно вообще был против строительства. Я ему говорил тогда: вы только не мешайте, я сам все сделаю.
Много позже Владислав Дмитриевич добился разрешения на строительство нового спортивного зала, в котором сегодня располагается ДЮСШ № 1. И тоже все были против. Не хватало денег, было крайне мало места для возведения здания, возникли опасения, что бетонный анкер телевышки весом 870 тонн сползет при строительстве в котлован… Но он сумел добиться поставленной цели. Человек с невероятно сильным характером и несгибаемой волей.
Благодаря его усилиям 6-я гимназия и сегодня остается лучшим средним учебным заведением Архангельска, как по уровню оснащения материально-технической базы, так и по уровню преподавания. И, осознавая это, в душе как-то невольно возникает приятное чувство – чувство гордости. Гордости за лучшую в городе школу.
– Как вы себя ощущаете в свои 90 лет?
– Я почувствовал, что остарел, когда в Шенкурске залез на крышу дома, а слезть не знаю как.
– А зачем вы на крышу ползали?
– Ну, надо было…
– А когда это было?
– Полтора года назад. С тех пор не ползаю.
Денис Селиванов
Его имя давно ассоциируется со средней школой № 6, которой он руководил без малого 43 года. Благодаря незаурядным организаторским талантам и умению добиваться поставленных целей он сам стал частью понятия «6-я школа», превратив ее в лучшее среднее учебное заведение города. Каждый кто в ней учился вспоминает свои школьные годы с чувством гордости, в чем, без сомнения, большая заслуга ее директора.
На пенсии Владислав Дмитриевич живет на два дома: один – на набережной в Архангельске, второй – на малой родине, в Шенкурске. С Шенкурском все эти годы связи не теряет, проводит там по несколько месяцев в году. Владислав Дмитриевич сам по себе человек цельный, монолитный, если хотите. Для него, видимо, есть некие сакральные вещи, такие как малая родина, которые забывать ни в коем случае не позволительно. Он чтит традиции, прекрасно помнит прошлое в деталях, все имена и даты и с удовольствием делится воспоминаниями, главное из которых – школа.
– В Шенкурске я прожил до 1946 года, только после окончания школы уехал в Архангельск. Это сейчас Шенкурск захирел, а раньше в районе под 80 тысяч населения проживало. Помню, как у нас появился первый автомобиль, и два брата Николай и Дмитрий Чухины были шоферами, все их знали. Ездила по городу тогда легковая машина, и даже мужики взрослые за ней бегали, чтобы зацепиться сзади, – начинает неспешно рассказывать о своей жизни Владислав Дмитриевич.
– Отца призвали на фронт в августе 41-го, а в декабре он погиб. В Карелии это было. Немцы тогда хотели перерезать железную дорогу на Мурманск. Из Архангельска туда перебросили 88-ю стрелковую дивизию. Жестокие бои были под Лоухи. Отец там и погиб. Мы после войны с ребятами в те места три раза ездили.
Учителем стал случайно
На выбор будущей профессии влияние оказал дядя, брат матери, кадровый военный, который после войны предложил Владиславу поступать в танко-техническое училище имени С. К. Тимошенко в Киеве. Подали с товарищем заявление, дождались вызова и отправились через Москву в Киев.
– Из Москвы до Киева добирались трое суток на товарном поезде – это сейчас за 16 часов можно доехать. Короче, опоздали мы с товарищем, набор к тому моменту был уже окончен, – продолжает Владислав Дмитриевич. – Ну что делать? Мы подали заявления в военное училище связи имени Калинина, набор в которое продолжался до 17 сентября.
У товарища моего в Киеве тетка жила, она и говорит, чего вам тут, мол, торчать. Везите домой семечки, чтобы поездку оправдать. В Киеве семечки стоили 70 копеек, а у нас 10 рублей. В общем, поездку мы оправдали. Сидим в Архангельске, ждем вызова из училища, а его все нет. Хлебные карточки мне не выдали – не работал. И вдруг нам возвращают из училища все наши документы. Вышел приказ Тимошенко о наборе с 18 лет, а мне семнадцать с половиной.
Видимо, не хотел отпускать Владислава Иванова Архангельск, чувствовал город, что этот специалист пригодится именно здесь. Не поступив в военное училище, Владислав Дмитриевич по совету знакомых пошел учиться в педучилище. Через год подал заявление в кораблестроительный институт. Но и корабелом стать тоже было не суждено. В итоге поступил в Архангельский пединститут. Получив в 1951 году диплом, отслужил два года срочную службу в органах госбезопасности и… стал учителем.
Слушая о жизненных перипетиях будущего почетного гражданина города, в голове как-то не укладывалось, почему же так долог был путь к профессии, в которой, без всякого сомнения, Владислав Дмитриевич показал себя профессионалом с большой буквы?
– После института вернулся в Шенкурск, а тут приказ Берии – проверить всех бывших сотрудников органов безопасности. Ну, проверили меня, а чего проверять-то? Я чист! В областном отделе народного образования дали направление на работу директором средней школы на Соловки. В то время директоров школ назначали и снимали с должности только в облоно. Дело было летом.
Я прочитал где-то, что на Соловках среднегодовая температура минус один градус. Купил себе вязаную шапку в Детском мире, иду по Поморской, шапкой размахиваю, а навстречу мне мой бывший начальник полковник Кривоногов. Ты, говорит, куда летом с шапкой собрался? Объяснил ему что к чему. А он и говорит, что у него жена работает заведующей роно Ломоносовского района, ей мужчины в школах ой как нужны. И мне нашлось свободное место в 22-й школе. Чуть позже меня решили сделать завучем в школе-интернате на Карла Либкнехта, а в то время там была директором Карельская, очень неприятная женщина. Я отказался. Так пять лет и проработал учителем истории в 22-й школе до 1958 года. Тогда школа еще мужской была, при мне первые девочки появились.
Убирали школу после ремонта
– Вызывают меня однажды в облоно и говорят, что хотят назначить директором 4-й школы. Я, говорю, мол, не готов пока. А мы, говорят, тебе поможем, а не хочешь – заставим. Школа старая, она тогда уже была в аварийном состоянии, в двух классах перекрытия вообще обвалились. 98 печей в здании! Ну что, надо приступать к работе, готовить школу к новому учебному году. От печек надо было избавляться. В зимние каникулы вместе с учениками разобрали
20 печей.
И вдруг меня вызывают в райком партии к первому секретарю. А первым секретарем тогда была Павла Федоровна Руденко. Она с надрывом мне так говорит, вы почему стали разбирать печи, не согласовав с роно и горисполкомом?! Вам же денег на это не выделили! И что, говорю, восстанавливать обратно? Короче, деньги мне в итоге дали, и мы разобрали все оставшиеся печи, подвели центральное отопление.
Тогда у каждой школы шефы были. В 4-й это управление судостроительной и машиностроительной промышленности Совнархоза, управление лесопильной и деревообрабатывающей промышленности Совнархоза, Комитет госбезопасности и, по-моему, еще горпищеторг. Им дали команду мне помогать. Мне дали пароход «Пионер», на котором я искал по заводам недостающие детали для системы отопления. Все, что было надо, нашли на Архбуме. А по вечерам к нам приходили офицеры КГБ и убирались в школе после ремонта. Многих я лично знал. С морского порта дали экскаваторщиков, чтобы грузить кирпичи. И все наши битые печки отвезли на площадь Профсоюзов, отсыпали проезжую часть и в асфальт закатали.
А еще Воскресенский спуск на набережной отсыпали нашим кирпичом.
В 4-й школе было бомбоубежище. Там горпищеторг хранил фрукты. Решили проверить, насколько крепкие перекрытия между подвалом и первым этажом. Я взял лом, ударил три раза – и лом ушел в подвал. Ну что это за убежище! В итоге решили снести эти перекрытия, и мы сделали там спортзал. Пришла комиссия, посмотрела. Была такая Фаина Александровна – завотделом горкома партии. Она и говорит: надо директора наградить. Но директора не наградили, потому что строители сделали приписки по выполненным работам. Я подал заявление в Промстройбанк, там все проверили, и мне еще сделали за счет этих приписок новый водопровод в школе.
И стали мы работать в одну смену: 30 классов и 1200 учеников. А до этого под завязку работали в две смены. Тогда учителя впервые в жизни пришли на работу в кофточках – до этого все в пальто сидели.
Владислав Дмитриевич подробно описывает этап за этапом. Как любому директору ему приходилось в большей степени решать хозяйственные вопросы. Удивительно, что тогда ему было всего 30 лет.
Партия сказала: Надо!
– Тогда я был членом райкома партии. А тогда при Хрущеве раз в три года обновляли составы райокомов на одну треть. И вот в 1961-м меня избрали вторым секретарем Октябрьского райкома партии по идеологии. Секретарем райкома тогда был Николай Петрович Рыбаков.
А было так: если какое-то ЧП, первому секретарю звонить стесняются, звонят второму. Так и работали.
Как-то поехали мы в Ленинград к секретарю горкома партии Юрию Александровичу Лаврикову знакомиться с работой Ленинградского горкома. Тогда оттепель была, скользко, и в аэропорту нас сдуло с полосы выхлопной струей Ту-104. Сдуло прямо в канаву, промокли по колено. Представляете, в каком виде мы в город приехали. В ресторане гостиницы «Октябрьская» встречаемся с Волковым, секретарем горкома.
А мы знали, что он не прочь был выпить. Мы же вроде как подчиненные, сидим, мнемся. Потом говорим, а давайте, мол, вина выпьем. Заказали «Старки», выпили и тут мы ему: Алексей Федорович, отпусти ты нас с должности секретарей. А знаешь, сколько тогда секретари партии получали? Первый секретарь – 200 рублей, второй – 150 рублей, а третий – 130. У меня в школе зарплата больше была.
В итоге я должен был вернуться на старое место работы – так было положено. Но мне сказали, в 4-ю школу ты не пойдешь. Неделю из дому не выходил. На душе было препротивно. А через неделю раздается звонок, и мне говорят, сейчас с вами будет разговаривать секретарь обкома партии Федор Васильевич Виноградов. И он таким начальственным голосом говорит мне: «Тебя хотят назначить в 6-ю школу, а ты не соглашаешься, ты что, хочешь, чтобы дело дошло до бюро обкома?!» Ну, я, конечно, сломался. И 23 октября 1963 года Василий Артемович Столяров привел меня в шестую школу знакомиться с коллективом.
А до этого за пять лет сменилось пять директоров. Школа два раза горела, ее размораживали. Одного директора, Красильникова, придавило скульптурой Ленина. Он решил убрать ее из вестибюля. А когда стали убирать – он принимал в этом участие – верхняя часть скульптуры на него упала. Полгода лечился. Замещал в это время его заместитель, которого в школе просто ненавидели.
В итоге и дисциплина упала, и уровень преподавания, учителям было просто тошно работать. За эти пять лет многие ушли из школы. Материальная база была очень слабая. И, между нами говоря, если бы теперешним умом, то я бы в шестую школу тогда директором не пошел.
– Как же так, Владислав Дмитриевич, не может быть?! Это был, наверное, единственный раз, когда я не смог удержаться и прервал рассказчика.
– Плохо там все было. Спортзала, мастерских не было. Одни проблемы. Сначала построили во дворе спортзал с мастерскими на первом этаже. Сразу стало легче. Потом долгие годы по спортивным показателям 6-й школе не было равных в городе.
В 1965 году Севморпароходству понадобились кадры со знанием иностранного языка. Сергей Иванович Кузнецов, директор СМП, вышел с этой инициативой в облисполком. Его поддержали. Пришла команда сделать 21-ю и 6-ю школы в Архангельске и 14-ю в Северодвинске школами с углубленным изучением английского языка.
«Решить так, как договорились»
В 70-м году я поехал в Москву перенимать опыт. Первая спецшкола располагалась в Сокольниках. Там все дети начальства были. Посмотрели мы и другие школы. Понятно стало, что у нас не хватает помещений для занятий иностранными языками. Я договорился с райкомом партии. Решили сначала готовить документацию. Потом уже можно было что-то начинать делать. Документы сделали, а денег нет. Мы пошли в облисполком – деньги там распределяли. Но нам их не дали. Председатель облплана нам подсказал, что 4 апреля будет распределяться резерв Совета министров и можно попробовать достать деньги, поскольку Архангельск никогда из резерва не получал. Тогда мы поехали в Москву.
Сначала пошли в Министерство просвещения, был там такой в отделе строительства Антон Антонович Черников. Он нам сказал, что денег мы не получим, потому что в те годы все внимание уделялось сельским школам. Единственное, чем смог помочь, – дал нам машину, чтобы мы пешком по столице не мотались. И мы поехали в Госплан РСФСР, там был такой Антон Чаадаев… а вот отчество забыл. И нам там сказали, мол, ребята, вы приехали сюда зря, потому что Чаадаев выходит на пенсию, и то, что он сейчас поручит, вряд ли кто будет выполнять – вам надо в министерство. Мы туда. А Совет министров РСФСР тогда располагался в 4-м Делегатском переулке, это от площади Маяковского вверх четыре квартала. Здание такое же, как Таврический дворец. Пришли туда, там Мельников такой, куратор по образованию. Он всю документацию у нас забрал, в столовой Совета министров накормил, сказал, что, куда надо, доложит. Ну, мы поехали восвояси. А по дороге заехали на центральный почтамт позвонить в Архангельск. Звоню, докладываю обстановку. А мне в ответ: идите к первому лицу в Совете министров, к тому, кто распределяет. Пошли искать первое лицо. А ездил я в Москву с бригадиром сваебоев, депутатом Верховного Совета РСФСР Петром Ивановичем Юдиным. На проходной в Совмине он достает свое удостоверение – майор на вахте ему честь отдает. Я достаю свой паспорт, а мне майор говорит, что это не документ, нужен пропуск, а кто мне его даст, раз нас никто сюда не приглашал.
Я достаю удостоверение депутата районного Совета депутатов – он мне честь отдает, пропускает. Оказывается, с удостоверением депутата даже сельского Совета в любую структуру Совета министров можно было попасть. Вот так…
Самая большая сложность прорваться к первому заместителю председателя Совета министров – это секретарша! Нам говорят, Алексей Михайлович занят. Мы шумим, Петр Иванович начинает ботинки в приемной чистить. Тут из боковой двери выходит мужчина в цивильном темно-синем костюме очень приятной наружности и спрашивает, что случилось. Мы объяснили, кто мы и зачем здесь. Он берет нашу документацию и заходит в кабинет. Через пять минут выходит и говорит, что у Алексея Михайловича будет 15 минут на разговор с нами. А нам накануне подсказали, что если не будет письменного обращения, то разговор может так и остаться разговором. Я тут же на бланке депутата написал нашу просьбу. Заходим в кабинет, и первым делом он меня выругал. Зачем, мол, отвлекаете от работы бригадира сваебоев? Я говорю, что он депутат и я депутат. Отношение сразу изменилось. Выслушал и наложил на нашу бумагу резолюцию: решить так, как договорились. Тут же распорядился соединить с Архангельским отделением Промстройбанка, Архангельским облисполкомом и горисполкомом. В течение одной минуты все были на проводе. Он сказал: неужели такие пустяковые вопросы не могли решить самостоятельно? Заместитель секретаря облисполкома потом полгода со мной не здоровался.
«Вы только не мешайте»
В итоге начали строить новое здание школы – нам выделили 200 тысяч рублей.
А как только деньги дали, вдруг выяснилось, что в 71-й дом на Павлина Виноградова поселили 24 семьи! А дом сносить надо, он мешает.
Однажды задержался на работе, выхожу в коридор из кабинета, смотрю, а дом-то горит! Приехали пожарные. Начальником пожарной охраны тогда был Шкира, он и говорит, давай, мол,
сожжем дом – и сносить не надо. Но на доме было две оттяжки трамвайной линии, они бы всю контактную сеть завалили. Пришлось тушить. Тушили целую ночь.
В семь ушел домой. Вздремнул. В 12 часов прихожу, смотрю, на крыше дым. А пожарные уже пост сняли. Вызываю их снова. Они что-то на крыше ковырнули, хлопок, взрыв и снова все загорелось. В общем, сгорел дом дотла. А контактную сеть потом на новые оттяжки установили.
В общем, сложно шло строительство. Вырыли котлован, а его затопило. Пришлось менять документацию. В подвале и на третьем этаже – делать монолитную стяжку. Заведующий роно вообще был против строительства. Я ему говорил тогда: вы только не мешайте, я сам все сделаю.
Много позже Владислав Дмитриевич добился разрешения на строительство нового спортивного зала, в котором сегодня располагается ДЮСШ № 1. И тоже все были против. Не хватало денег, было крайне мало места для возведения здания, возникли опасения, что бетонный анкер телевышки весом 870 тонн сползет при строительстве в котлован… Но он сумел добиться поставленной цели. Человек с невероятно сильным характером и несгибаемой волей.
Благодаря его усилиям 6-я гимназия и сегодня остается лучшим средним учебным заведением Архангельска, как по уровню оснащения материально-технической базы, так и по уровню преподавания. И, осознавая это, в душе как-то невольно возникает приятное чувство – чувство гордости. Гордости за лучшую в городе школу.
– Как вы себя ощущаете в свои 90 лет?
– Я почувствовал, что остарел, когда в Шенкурске залез на крышу дома, а слезть не знаю как.
– А зачем вы на крышу ползали?
– Ну, надо было…
– А когда это было?
– Полтора года назад. С тех пор не ползаю.
Денис Селиванов
