Новый фильм «Обитель» оживит интерес к Соловкам

Ждать, признаться, устали. Фильм давно обещан и анонсирован, но вместо него на экране по-прежнему похожие один на другой сериалы: полицейско-бандитские, дамские, врачебные, опять-таки экранизации. А «Обители» все нет.

Стали множиться слухи: то ли между писателем и режиссером пробежала черная кошка, то ли Захар Прилепин кому-то пришелся не ко двору с его гражданской позицией, то ли что-то еще. И вот долгожданные восемь серий предстали телезрителю.

К этому времени многие уже успели прочесть и первоисточник, который в свое время автор презентовал и в Архангельске. Роман посвящен прадеду писателя, Захару, в честь которого Евгений Николаевич Прилепин и взял имя-псевдоним. Архангельские зрители воспринимали происходящее на экране близко к сердцу не только благодаря самой теме, драматизму судьбы Артема Горяинова, неожиданным поворотам сюжета, но и потому, что Соловки – это свое, родное, близкое, жемчужина Белого моря, один из главных брендов области.

Конечно, можно вспомнить и другие фильмы с географической привязкой к нашему региону – например, «Новая Земля». Но, согласитесь, заполярный архипелаг – это что-то далекое и в общем-то чужое для большинства жителей области, а Соловки – вот они, рядом, сколько о них написано и прочитано, немало земляков их посетили. Да и кто не был, немало осведомлен о Соловках, их истории – монастырской, лагерной, современной.

Ты палач – я жертва. А завтра наоборот

Что больше всего зацепило и в экранизации романа, и в литературной первооснове – здесь нет положительных героев.

Главный персонаж Артем Горяинов (сама фамилия, утверждают филологи, одного корня со словами «горе», «горемыка») – отцеубийца, да и ведет он себя часто весьма несимпатично: чего стоит его кощунственная клоунада перед молящимися на Секирной горе или глумление над арестованными чекистами, которым завтра грозит расстрел.

То есть главный герой, которого блистательно сыграл Евгений Ткачук, – фигура вызывающе антихристианская. Представим себе, что завтра его личная или общенациональная история в очередной раз перевернулась бы вверх тормашками, и он сам оказался в роли начальника лагеря или солдата расстрельной команды? Нетрудно предположить, что с лихвой отыгрался бы за былые унижения.

Милейший, интеллигентнейший зек из бывших белых офицеров Василий Вершилин когда-то в колчаковской контрразведке пытал арестантов, выжигал звезды на груди. И даже «владычко» Иоанн, оказывается, церковный обновленец (в фильме об этом сказано вскользь). А обновленчество – спецпроект чекистов по разрушению Русской православной церкви изнутри.

Поэт Афанасьев, пострадавший за стихи, не только водит дружбу с уголовниками, но и способен подло подставить собрата по несчастью – подбросить самодельные карты. Нет тут ни святых, ни абсолютных грешников. Но, как говорится, кто без греха – пусть бросит камень. Соловецкий валун из лабиринта. Отлетит бумерангом.

И начальник СЛОНа Федор Эйхманис (в фамилию прототипа Эйхманса писатель добавил букву, сделав из латыша литовца) поначалу тоже может казаться милым и интеллигентным… до первого расстрела или истязания заключенных.

Вот он восседает, как римский император Август за столом в компании своих верных преторианцев (охраны лагеря), гетер (женщин-заключенных), поэтов и актеров (тоже заключенных). Кого-то из последних завтра волей советского «Августа» расстреляют, кого-то пошлют на лесозаготовки…  А вот он, разгневанный, на коне командует заключенным «На колени!» – и все покорно плюхаются в грязь.

Помните, как Октавиан обошелся с поэтом Овидием, сослав его на берега Понта, будущего Черного моря (а для теплолюбивых римлян оно было равносильно Белому). Сергей Безруков, в активе которого галерея ролей – от поэтов до бандитов, – превосходно сыграл хозяина над жизнью и смертью соловецких лагерников.

А не похожим ли  был Эрнест Бо? Тот самый, парфюмер, подаривший миру «Шанель № 5», управлявший лагерем на Мудьюге в период интервенции, «с широкой инициативой в проявлении зверств», как писали о нем выжившие узники.

И вспомним опять-таки Василия Петровича Вершилина (Виктор Раков), который, допрашивая с пристрастием арестованных, держал во рту сахар – чтоб нервы успокоить. Представим, что соратники Вершилина выиграли бы Гражданскую войну – такие Мудьюги были бы по всей России, вместо красного ГУЛАГа – белый, а вовсе не бурный расцвет демократии, в чем пытаются убедить иные любители альтернативной истории.

«Здесь власть не советская, а соловецкая» (начальник СЛОНа Ногтев).

« Я вас так драть буду, что мясо клочьями полетит. Мне дана такая власть, я могу пристрелить каждого из вас и, как собаку, выбросить в лес»  (начальник Мудьюгского лагеря Судаков).

Ворота в ад

Судьбы персонажей меняются с пугающей неожиданностью на все 180 градусов. Вот ты – рядовой узник-соловчанин, а вот – помощник начальника лагеря, вот ты крутишь роман со старшим следователем, а вот сладкая парочка уже у расстрельной стенки.

Галина Кучеренко (Александра Ребенок) – из породы валькирий революции, таких, как Александра Коллонтай, Лариса Рейснер, только что фамилия не аристократическая. Сигарета, наган, кожанка, свободная любовь, расстрелы – и сама должна пасть под пулями вчерашних соратников.

Для полноты картины нужен еще «красный маг» Глеб Бокий, именем которого назван пароход – ладья Харона, увозящая осужденных на острова, где древние люди выложили лабиринты – ворота в мир мертвых, и где в ХХ веке распахнулись врата адовы.

Некоторые историки и археологи утверждают, что каменные лабиринты были многофункциональными. Не только языческие мольбища, но и, например, ловушки для рыбы (несколько тысячелетий назад уровень моря был выше, и рыба могла заплывать в лабиринт, а при отливе не могла выбраться). Как говорится: годится – молиться, а не годится…

Но ведь и Соловецкий монастырь был не только местом молитвы, но и тюрьмой для политических и религиозных преступников на протяжении нескольких веков.

Об этом в романе и в фильме любит напомнить Федор Эйхманис. Увы, острова оказались местом не только намоленным, но и обильно политым слезами узников, с печально известными земляными тюрьмами, в одной из которых сошел с ума после 15-летнего заключения декабрист Александр Горожанский.

А если еще вспомнить, как подавлялось восстание соловецких монахов… «Близ царя – близ смерти», — напоминает один из героев фильма, но и близ рая (обитель) оказывается близ ада (тюрьма). Кстати, советское лагерное начальство училось у своих предшественников – например, использование заключенных в качестве «вридло» (зека запрягают вместо лошади) бытовало и на царской каторге.

Там не было пытки комарами, зато практиковалось наказание кнутом, описанное Николаем Ядринцевым в «Русской общине в тюрьме и ссылке». На самом-то деле большевики не так-то уж много придумали сами, было у кого учиться.

Иногда задают вопрос: а кто первым лагеря изобрел? Англичане в войне с бурами? Австрийцы в Первую мировую? На самом деле загнать массу народа за колючую проволоку – идея, что называется, общечеловеческая. Вот даже в США были лагеря, уже после Второй мировой войны.

Правда, политзаключенных там не было, только уголовники. А что до условий содержания… На ночь всех приковывали к одной цепи, и если кто-то ворочается во сне, то разбудит всех. Это не выдумка советского агитпропа, об этом можно прочесть в романах короля детектива Джеймса Чейза.

Как там в «Обители»: революция вывернула наизнанку шубу старого режима, а там – вши, клопы… И все это переползло в новые одежды, размножилось там. Выросло в размерах. Второй раз Россия встряхнула старую шубу в девяностые…

История любит преподносить неприятные сюрпризы, превращать обители в тюрьмы и лагеря, жертв – в палачей, а палачей – в жертв, как это, в конце концов, и происходит с Эйхманисом.

Но остаться человеком можно и на Соловках, и на Мудьюге, и в других известных из истории узилищах. Или превратиться в достойного человека из прожженного циника, пусть и в последние минуты жизни. Как это произошло в фильме с Артемом Горяиновым (в романе обстоятельства его гибели куда более банальны).

Где сидел Артем Горяинов?

В последнее время набирает обороты тенденция превращать съемочные площадки кино- и телефильмов в центры притяжения туристов. В далекой Новой Зеландии гостю непременно покажут те пейзажи, в которых снимались все три «Властелина колец».

Что касается Соловков, то и без всяких фильмов они – место силы, влекущее и паломников, и просто туристов. Тем более что сам сериал снимался не на островах, реальные Соловки заменяли декорации (иногда эта декоративность бросается в глаза).

Однако свои пять копеек в привлечение туристов на архипелаг фильм внес, даже не пятак – полтинник или пять рублей, которые отзовутся притоком туристов, а значит, и реальных денег в местный бюджет. Ведь киношных и книжных героев часто воспринимают как реальных лиц. «Где тут сидел Артем Горяинов?» — спросит зритель. И не поверит, когда ему станут объяснять, что этот персонаж – плод фантазии писателя. Может быть, появится и экскурсия по стопам подлинных и вымышленных героев романа.

К постпандемийному притоку туристов должны быть подготовлены аэропорт, коммунальная инфраструктура, гостиницы. Для этого в развитие архипелага вкладываются немалые средства.

Важно, чтобы возросший поток туристов не нанес ущерба природе и историко-культурным памятникам архипелага. А то ведь могут найтись и такие, кто примет за чистую монету поиски клада внутри лабиринта и начнет там копать, отшвыривая валуны.

Анатолий Беднов