Маймаксанский полигон
А о том, что была уверена: уж городские-то власти и руководители маймаксанского некрополя тоже прекрасно осведомлены о традициях местного населения. Хотя бы о том, что существуют дни, когда толпы архангелогородцев устремляются сюда, чтобы поклониться праху. Но не тут-то было.
Народ с лопатами и цветами набивал дышащие на ладан пазики под завязку еще в центре. В Соломбале в дребезжащие и охающие колымаги было уже не втолкнуться. Духота и жар из окон все запахи обостряли настолько, что о кладбище многие думали уже не как об остановке в пути. И очертания долгожданной кладбищенской часовни вдалеке были совершенно реальным знаком спасения. Даже для атеистов.
Остальной путь тоже беспрерывно навевал мысли о бренности земного бытия, и серьезная потусторонняя дама грозила смертным косой на каждом шагу. Обойти вереницу припаркованных прямо на тротуаре машин порой возможно было, только шагая по трассе и шарахаясь от свистящего мимо автомобильного потока. Страшновато.
Прокладывать путь с другой стороны длиннющей несанкционированной стоянки, бредя по траве, неприятно. В шаге — зловонная канава, что тянется вдоль кладбища. О том, что туда стекает, лучше не задумываться. Но в канаве радостно плещутся утки с чайками, то и дело взлетая и проносясь над головами людей, растаскивая содержимое канавы по окрестностям. А дальше по цепочке: крысы, кошки, собаки. Ну и мы на сандалиях в дома приносим.
В какой-то момент усилием воли отрываю себя от мыслей на санитарно-инфекционные темы. В конце концов… не за этим сюда пришла. И вижу столпотворение. Нет, конечно, поменьше Вавилонского, но поток плотный. И… прямо как у Лермонтова: «Смешались в кучу кони, люди». Авто и народ каким-то общим организмом текут в ворота. И отнюдь не молча. Клаксоны надрываются, народ огрызается. «Как это еще все живы?» — перед входом на кладбище подумала я. И еле удержалась, чтобы не стукнуть по капоту синего четырехколесного сигналящего наглеца, нетерпеливо таранящего бабулек.
Среди могил было уже спокойнее. Но переполненные мусорные бачки, горы хлама рядом с ними и полиэтиленовые пакеты, летающие по воздуху, добили окончательно.
Я не хочу сейчас ударяться в размышления о том, что автобусов в особые праздники можно бы пускать по этому маршруту больше, что присутствие гаишников в такие дни здесь обязательно. Потому что основная проблема намного страшнее.
Некрополь всегда и у всех народов был местом священным и очень чистым. У нас в Архангельске все до ужаса наоборот. Место памяти превращено в неряшливый полигон для захоронения. И мало того, этот кусок земли и его окрестности стали просто опасны для нашего здоровья. Они давно требуют внимания санитарных врачей и санитарных же мероприятий.
И даже не специалисту ясно, что до беды рукой подать.
Народ с лопатами и цветами набивал дышащие на ладан пазики под завязку еще в центре. В Соломбале в дребезжащие и охающие колымаги было уже не втолкнуться. Духота и жар из окон все запахи обостряли настолько, что о кладбище многие думали уже не как об остановке в пути. И очертания долгожданной кладбищенской часовни вдалеке были совершенно реальным знаком спасения. Даже для атеистов.
Остальной путь тоже беспрерывно навевал мысли о бренности земного бытия, и серьезная потусторонняя дама грозила смертным косой на каждом шагу. Обойти вереницу припаркованных прямо на тротуаре машин порой возможно было, только шагая по трассе и шарахаясь от свистящего мимо автомобильного потока. Страшновато.
Прокладывать путь с другой стороны длиннющей несанкционированной стоянки, бредя по траве, неприятно. В шаге — зловонная канава, что тянется вдоль кладбища. О том, что туда стекает, лучше не задумываться. Но в канаве радостно плещутся утки с чайками, то и дело взлетая и проносясь над головами людей, растаскивая содержимое канавы по окрестностям. А дальше по цепочке: крысы, кошки, собаки. Ну и мы на сандалиях в дома приносим.
В какой-то момент усилием воли отрываю себя от мыслей на санитарно-инфекционные темы. В конце концов… не за этим сюда пришла. И вижу столпотворение. Нет, конечно, поменьше Вавилонского, но поток плотный. И… прямо как у Лермонтова: «Смешались в кучу кони, люди». Авто и народ каким-то общим организмом текут в ворота. И отнюдь не молча. Клаксоны надрываются, народ огрызается. «Как это еще все живы?» — перед входом на кладбище подумала я. И еле удержалась, чтобы не стукнуть по капоту синего четырехколесного сигналящего наглеца, нетерпеливо таранящего бабулек.
Среди могил было уже спокойнее. Но переполненные мусорные бачки, горы хлама рядом с ними и полиэтиленовые пакеты, летающие по воздуху, добили окончательно.
Я не хочу сейчас ударяться в размышления о том, что автобусов в особые праздники можно бы пускать по этому маршруту больше, что присутствие гаишников в такие дни здесь обязательно. Потому что основная проблема намного страшнее.
Некрополь всегда и у всех народов был местом священным и очень чистым. У нас в Архангельске все до ужаса наоборот. Место памяти превращено в неряшливый полигон для захоронения. И мало того, этот кусок земли и его окрестности стали просто опасны для нашего здоровья. Они давно требуют внимания санитарных врачей и санитарных же мероприятий.
И даже не специалисту ясно, что до беды рукой подать.
