Кто главный в экономическом районе?
Архангельскую область хотят включить в состав нового экономического района наряду с Республикой Коми, Вологодской областью и Ненецким автономным округом.
Это следует из Стратегии пространственного развития России до 2025 года, разработанной специалистами федерального Минэкономразвития. Как говорится в пояснительной записке к документу, она базируется на Основах государственной политики регионального развития, утвержденных указом Президента России Владимира Путина.
Экономическое деление России мы изучали еще в школе на уроках географии: тогда, в восьмидесятые годы прошлого века, Северный экономический район включал в свой состав помимо вышеназванных регионов еще и Карелию с Мурманской областью. Теперь же их намерены объединить с Санкт-Петербургом и Ленинградской областью в рамках еще одного экономического района. Предлагаемое экономическое объединение заставляет вспомнить Северный край тридцатых годов. Но это была административная единица, в предлагаемом же варианте субъекты РФ сохраняют свою самостоятельность.
Некоторые аспекты возможного союза регионов бросаются в глаза: например, экономическая интеграция Архангельской области и Республики Коми может дать толчок реализации масштабного инфраструктурного проекта «Белкомур».
Стратегия нужна, но другая
Насколько полезна и эффективна министерская инициатива для будущего регионов? Что даст она нашей области? Какую роль будет играть в рамках нового экономического района Архангельск? Вопросов много, так же как существует масса мнений и оценок нового проекта. Мы решили узнать точку зрения советника ректора САФУ доктора экономических наук, профессора Альберта Сметанина.
– Мое мнение совпадает со многими оценками и откликами представителей общественных, научных и даже административных организаций. Например, Общественная палата России считает, что в том виде, в каком представлена эта стратегия, ее реализовывать нельзя. Институт экономики и промышленности Сибирского отделения РАН также высказался отрицательно.
– Видимо, они против того, чтобы разделять Сибирь как единый экономический организм. Об этом же говорил полпред в Сибирском федеральном округе Сергей Меняйло. Хотя в советское время четко делили Сибирь на Западную и Восточную.
– Мне высказывание сибирского полпреда понравилось в той части, что Стратегия пространственного развития нужна для того, чтобы не было зашкаливающей разницы в уровне занятости, доходов, качестве жизни, в состоянии инфраструктуры. В частности, попробуйте в течение рабочего дня добраться до Петрозаводска. Вряд ли получится.
А цены? Стоимость авиабилета в Нарьян-Мар (туда и обратно) составит месячную зарплату многих северян: более 20 тысяч рублей. Но если мы будем реализовывать предлагаемую стратегию, то только потратим немалые финансы (обоснования, к слову сказать, нет), время, а получим, возможно, вчерашний день.
– С другой стороны, если будут новые экономические объединения нескольких регионов во главе с регионом – локомотивом развития, он сможет вытянуть и остальные?
– Предложенный проект стратегии ответа не дает в силу слабой проработанности концептуальной основы приоритетов развития территорий, методологии взаимодействия существующих структур (субъектов РФ, федеральных округов, экономических районов, экономических ассоциаций) с вновь предлагаемыми экономическими объединениями. Практически в тени остались финансовые вопросы стратегии. К примеру, у нас есть Северный экономический район и соответствующая экономическая ассоциация.
– Есть, но о нем в последние десятилетия как-то не говорится.
– Правильно, потому что говорить особо не о чем. Тут важен, как всегда, механизм реализации. А он не работал. Его основой могут стать совместные торгово-экономические, транспортные инвестиционные проекты. В положении о стратегии тоже написано, что нужно обеспечить экономическое взаимодействие, потому что сегодня из региона в регион, как я уже говорил, не так просто добраться.
– Из дальневосточного региона в сибирский лететь через Москву, а не напрямую – абсурд.
– Чтобы транспортные коридоры были удобны для людей и эффективны для бизнеса, руководителям регионов, ассоциаций нужно встречаться и договариваться о совместных проектах, проводить постоянно действующие форумы, ярмарки: как у нас в Архангельске прописались Маргаритинская ярмарка, Международный арктический форум. А стратегия в ее нынешнем виде – это журавль в небе. Тот же Сергей Меняйло привел цифры: если в 1998 году совокупный ВВП регионов, входящих в Сибирский федеральный округ, в расчете на душу населения был меньше среднероссийского на 4,2 процента, то в 2016-м – уже на 22 процента. И доходы у жителя Сибири почти на четверть ниже, чем у среднестатистического россиянина.
Нужен Арктический макрорегион
Сдержанно-отрицательная реакция представителей научных, общественных и административных структур на проект стратегии объясняется еще и тем, что она слабо увязана с выполнением майского указа Президента РФ Владимира Путина 2018 года. Обратим внимание на три взаимосвязанных позиции: совершить технологический прорыв, войти в число пяти экономик мира, в два раза уменьшить бедность. Цифровизации здесь будет недостаточно. «Цифра», конечно, великая сила, но, чтобы она появилась, нужны современные технологии. В сравнении с США ситуация такова: основу нашей экономики составляют третий и четвертый экономические уклады (80 процентов), пятый уклад – 15–19 процентов, шестой – около одного процента. В США доминирует пятый уклад (60 процентов) и шестой – около пяти процентов. При этом прирост высокопроизводительных рабочих мест с 2012 по 2016 год не увеличился, а сократился с +12,7 процента до –4,8 процента. Нам не обойтись без новой индустриализации, что не раз подчеркивали Президент РФ Владимир Путин, советник Президента РФ Сергей Глазьев, президент Вольного экономического общества России Сергей Бодрунов и многие другие экономисты, политики, общественники.
– Наверное, проблема и в том, что будет сразу несколько структур, во многом дублирующих друг друга: унаследованное от СССР старое экономическое районирование, новое экономическое деление, ассоциации экономического взаимодействия родом из девяностых и еще федеральные округа. Как все эти конструкции будут сочетаться? Ассоциации «Сибирское соглашение», «Большой Урал» и другие по-прежнему существуют. Может, лучше реформировать эти структуры, а не изобретать новую стратегию районирования?
– Я с вами готов согласиться в том, что «огород» – нагромождение из многочисленных структур – следовало бы разобрать. Оставить ассоциации, внести некоторые уточнения в экономическое районирование. С учетом ранее принятых правовых актов и решений Правительства РФ особо выделить Дальневосточный и Арктический экономические макрорегионы. Нас, естественно, прежде всего волнует арктическая зона. Арктический макрорегион, имея комиссию по развитию Арктики, опорные зоны, Ассоциацию муниципальных образований, в перспективе может претендовать и на статус особого административно-территориального региона.
Фото: niasam.ru
В то же время принципиальной остается все же разработка концепты о центрах пространственного развития, роли субъектов РФ на основе совершенствования принципов федерализма, межбюджетных отношений. По проекту стратегии их роль должны исполнять города-миллионники, другие крупные города. Это несбалансированный подход, скорее, ложный посыл. Население, финансовые ресурсы сегодня уже чрезмерно сконцентрированы в Москве, Санкт-Петербурге и крупных городах. А вокруг земля приходит в запустение, люди уезжают. Еще Михаил Ломоносов писал, что могущество и богатство государства не в обширности территории, а в сбережении ее обитателей.
Ряд специалистов по-прежнему считают, что инновации, развитие происходят только в крупных городах. Но есть примеры другого порядка: американская Кремниевая долина, где всего семьдесят тысяч населения. Около 100 тысяч (из них 60 тысяч преподаватели и студенты) население города Лунда, который считается инновационным центром развития Швеции, где планировалось в 2009 году создать совместную со Швецией школу бизнеса по программе МВА.
Почему в Германии и США малый бизнес развивается успешно? Важно, что двадцать процентов населения Германии проживает в сельской местности и еще процентов сорок – в небольших городах. В США процентов восемьдесят населения – это «малоэтажная Америка». А у нас наоборот получается…
– Компания «Майкрософт», офис которой расположен в штате Вашингтон (не в столице США, а на противоположном конце страны), в живописной местности, в лесу, а не в крупном городе… У нас большинство офисов крупных компаний сосредоточено в крупных городах в центре страны. А в СССР создавались интеллектуальные центры в отдаленных регионах – например, Академгородок.
– Это действительно наводит на размышления. Многие, видимо, забыли, что в Советском Союзе был Совет по размещению производительных сил (СОПС) и Госплан (его забыть трудно). Эти структуры позволяли более рационально и сбалансированно подходить к размещению производительных сил.
Нельзя экономить на науке
– Напрашивается сравнение со странами третьего мира, где есть бурно разрастающиеся города, в которых живут многие миллионы, – и рядом бедствующая и постепенно пустеющая сельская провинция.
– Земля – важнейший фактор в жизни человека. Неплохо было бы вернуться к идее наделения землей, лесоматериалами для строительства жилья лиц, желающих выехать в сельскую местность и заняться сельхозпроизводством, на первых порах с учетом госзаказа и льготного налогообложения.
– Сегодня громадные торговые центры, разветвленные федеральные торговые сети охватили всю страну. Куда бедному крестьянину податься?
– Тогда надо возрождать сельскую потребкооперацию. Те люди, которые живут на селе и которые приедут работать, я думаю, к этому готовы. Почему бы тем, кому сейчас тридцать, сорок, пятьдесят лет, не стать фермерами – хозяевами своей судьбы? Опять же будут решаться вопросы занятости. У нас в стране около пятнадцати миллионов «невидимых» работников да два миллиона молодых людей, которые не учатся и не работают.
– Официально они нигде не работают. Но как-то деньги все-таки получают? Видимо, в конвертах. А налоги не платят.
– Возможно, надо взимать символический налог с тех, кто хочет заняться каким-то видом самозанятости, а если ты зарегистрировался, то будешь иметь право на получение льготного кредита.
Финансовая поддержка гуманитарной сферы – тоже приоритетная тема. На это нацелены и майские указы. В ВЗФЭИ работала Русско-американская школа бизнеса. Двадцать профессоров из США приезжали сюда и проводили занятия со студентами по программам МВА. Мы тогда выпустили сорок магистров управления бизнесом.
В ходе дискуссий у американской профессуры возник вопрос, почему Советский Союз стал лидером в космосе, атомной энергетике, производстве промышленных роботов? Оказалось, что решающее значение сыграло приоритетное финансирование образования и науки.
В шестидесятые-семидесятые годы затраты на образование в СССР составляли десять процентов и примерно три процента на науку, в Америке – четыре процента на образование и один – на науку. Неслучайно Джон Кеннеди призывал тогда догнать и перегнать русских в области фундаментальных наук. А сегодня в России пирамида перевернулась: у них – девять-двенадцать процентов идет на образование и три – на науку, у нас соотношение примерно четыре и один процент, на здравоохранение – около четырех. К примеру, даже на Кубе в свое время решено было выделять шесть процентов на здравоохранение…
– И теперь у них одна из лучших в мире систем здравоохранения.
– И в Японии «экономическое чудо» началось с образования, с высокого статуса учителя, с учебных программ, когда обучение и воспитание идут рука об руку.
Власть, бизнес и профсоюзы
– Вернемся к стратегии. В чем еще кроются ее минусы?
– В стратегии слабо представлен бизнес. Какова, например, роль Российского союза промышленников и предпринимателей, «Опоры России»? В 2008 году была принята социальная хартия бизнеса. В ней речь шла о корпоративной социальной ответственности бизнеса и возможности применения принципов производственной демократии, то есть участия работников в управлении предприятием. Но она фактически не работает.
– Почему так произошло?
– Уместно вспомнить слова известного поэта Тютчева о том, что Россия как государство – колосс, а как общество – младенец. За это время мало что изменилось. Во-первых, в развитых странах активно действуют профсоюзы, но мы их спокойно отодвинули. В советское время более 80 процентов трудоспособного населения являлись членами профсоюзов, сейчас – около 20 процентов. Во-вторых, есть такое понятие – «производственная демократия». В той же Германии на каждом предприятии, где работает больше ста человек, есть производственный совет из представителей собственника, менеджмента, работников наемного труда и профсоюзов, который решает весь комплекс вопросов, включая установление тарифов, заработной платы, продолжительности рабочего времени, отдыха, участия в распределении прибыли.
И эта деятельность ведется в партнерстве с государством. Как результат партнерства в Германии прожиточный минимум – семьсот евро. Немцам выплачивают компенсацию, если у кого-то он недотягивает до этого уровня. А если у человека двое детей и он без работы, то ему не только платят денежное пособие, но и дают квартиру и освобождают от платы за коммунальные услуги.
А у нас? За август 2018 года, по данным Росстата, невыплата зарплаты увеличилась на 21 процент. Зарплату в ряде коллективов приходится вытягивать как клещами из работодателя. Кто должен этим заниматься? Президент? Губернатор? Нет, это должно решаться на уровне предприятия. Школу гражданского общества люди должны проходить и на предприятии. Мы уже фактически утратили такое понятие, как «трудовой коллектив». Тогда у нас и будут в связке государство, бизнес и общество, а не только государство и бизнес. Общество должно обязательно присутствовать.
Вместо распределения – квотирование
– То есть три сектора: власть, сфера предпринимательства и общество в лице различных институтов?
– Именно так. Возьмем подготовку кадров. Например, последний выпуск в САФУ. Думаете, работодатели ломились с просьбами дать им специалиста? Я не призываю снова вводить советскую систему, но вспомнить о ней нужно. С получением диплома человек получал и направление на предприятие на три года. Он мог состояться там, мог не состояться, но он зарабатывал бесценный опыт, благодаря которому в дальнейшем был востребован.
– А есть иной выход из ситуации кроме старой системы распределения?
– Сегодня нужно решить вопрос квотирования рабочих мест. На предприятиях на основе государственно-частного партнерства в подготовке кадров должны участвовать все. При квотировании рабочих мест на один год государство должно компенсировать бизнесу затраты финансированием или снижением страховых взносов. Очевидно, что потребуется принять соответствующий закон. Тогда и работодатель будет заинтересован принимать на работу выпускников. Это способствует интеграции производства, образования и науки. А иначе как? Учить человека плавать, не подпуская к воде?
При дальнейшей работе над стратегией необходимо учесть предельно-критические факторы социального риска, связанного с глубокой дифференциацией населения по уровню доходов регионов и уровню доходов руководства и работающих на предприятиях. В мировой практике принято предельно критическое соотношение доходов десять процентов самых богатых и десять процентов самых бедных групп населения (коэффициент фондов) – 8:1. Фактически, по официальной статистике, в разных регионах оно его превышает в два и более раза. Еще большая дифференциация в доходах на предприятиях, где также не выдерживается соотношение 8:1 между уровнем доходов менеджмента и средней зарплатой работающих. Вот почему на предприятиях нужна «третья сила» в виде элементов производственной демократии: профсоюзов, советов, комитетов, представляющих интересы лиц наемного труда.
Западные страны путем эволюции преодолели многие провалы рынка, изъяны капитализма. Они пошли навстречу людям и по вопросу соблюдения соотношения один к восьми зарплаты и участия в управлении производством.
Это следует из Стратегии пространственного развития России до 2025 года, разработанной специалистами федерального Минэкономразвития. Как говорится в пояснительной записке к документу, она базируется на Основах государственной политики регионального развития, утвержденных указом Президента России Владимира Путина.
Экономическое деление России мы изучали еще в школе на уроках географии: тогда, в восьмидесятые годы прошлого века, Северный экономический район включал в свой состав помимо вышеназванных регионов еще и Карелию с Мурманской областью. Теперь же их намерены объединить с Санкт-Петербургом и Ленинградской областью в рамках еще одного экономического района. Предлагаемое экономическое объединение заставляет вспомнить Северный край тридцатых годов. Но это была административная единица, в предлагаемом же варианте субъекты РФ сохраняют свою самостоятельность.
Некоторые аспекты возможного союза регионов бросаются в глаза: например, экономическая интеграция Архангельской области и Республики Коми может дать толчок реализации масштабного инфраструктурного проекта «Белкомур».
Стратегия нужна, но другая
Насколько полезна и эффективна министерская инициатива для будущего регионов? Что даст она нашей области? Какую роль будет играть в рамках нового экономического района Архангельск? Вопросов много, так же как существует масса мнений и оценок нового проекта. Мы решили узнать точку зрения советника ректора САФУ доктора экономических наук, профессора Альберта Сметанина.
– Мое мнение совпадает со многими оценками и откликами представителей общественных, научных и даже административных организаций. Например, Общественная палата России считает, что в том виде, в каком представлена эта стратегия, ее реализовывать нельзя. Институт экономики и промышленности Сибирского отделения РАН также высказался отрицательно.
– Видимо, они против того, чтобы разделять Сибирь как единый экономический организм. Об этом же говорил полпред в Сибирском федеральном округе Сергей Меняйло. Хотя в советское время четко делили Сибирь на Западную и Восточную.
– Мне высказывание сибирского полпреда понравилось в той части, что Стратегия пространственного развития нужна для того, чтобы не было зашкаливающей разницы в уровне занятости, доходов, качестве жизни, в состоянии инфраструктуры. В частности, попробуйте в течение рабочего дня добраться до Петрозаводска. Вряд ли получится.
А цены? Стоимость авиабилета в Нарьян-Мар (туда и обратно) составит месячную зарплату многих северян: более 20 тысяч рублей. Но если мы будем реализовывать предлагаемую стратегию, то только потратим немалые финансы (обоснования, к слову сказать, нет), время, а получим, возможно, вчерашний день.
– С другой стороны, если будут новые экономические объединения нескольких регионов во главе с регионом – локомотивом развития, он сможет вытянуть и остальные?
– Предложенный проект стратегии ответа не дает в силу слабой проработанности концептуальной основы приоритетов развития территорий, методологии взаимодействия существующих структур (субъектов РФ, федеральных округов, экономических районов, экономических ассоциаций) с вновь предлагаемыми экономическими объединениями. Практически в тени остались финансовые вопросы стратегии. К примеру, у нас есть Северный экономический район и соответствующая экономическая ассоциация.
– Есть, но о нем в последние десятилетия как-то не говорится.
– Правильно, потому что говорить особо не о чем. Тут важен, как всегда, механизм реализации. А он не работал. Его основой могут стать совместные торгово-экономические, транспортные инвестиционные проекты. В положении о стратегии тоже написано, что нужно обеспечить экономическое взаимодействие, потому что сегодня из региона в регион, как я уже говорил, не так просто добраться.
– Из дальневосточного региона в сибирский лететь через Москву, а не напрямую – абсурд.
– Чтобы транспортные коридоры были удобны для людей и эффективны для бизнеса, руководителям регионов, ассоциаций нужно встречаться и договариваться о совместных проектах, проводить постоянно действующие форумы, ярмарки: как у нас в Архангельске прописались Маргаритинская ярмарка, Международный арктический форум. А стратегия в ее нынешнем виде – это журавль в небе. Тот же Сергей Меняйло привел цифры: если в 1998 году совокупный ВВП регионов, входящих в Сибирский федеральный округ, в расчете на душу населения был меньше среднероссийского на 4,2 процента, то в 2016-м – уже на 22 процента. И доходы у жителя Сибири почти на четверть ниже, чем у среднестатистического россиянина.
Нужен Арктический макрорегион
Сдержанно-отрицательная реакция представителей научных, общественных и административных структур на проект стратегии объясняется еще и тем, что она слабо увязана с выполнением майского указа Президента РФ Владимира Путина 2018 года. Обратим внимание на три взаимосвязанных позиции: совершить технологический прорыв, войти в число пяти экономик мира, в два раза уменьшить бедность. Цифровизации здесь будет недостаточно. «Цифра», конечно, великая сила, но, чтобы она появилась, нужны современные технологии. В сравнении с США ситуация такова: основу нашей экономики составляют третий и четвертый экономические уклады (80 процентов), пятый уклад – 15–19 процентов, шестой – около одного процента. В США доминирует пятый уклад (60 процентов) и шестой – около пяти процентов. При этом прирост высокопроизводительных рабочих мест с 2012 по 2016 год не увеличился, а сократился с +12,7 процента до –4,8 процента. Нам не обойтись без новой индустриализации, что не раз подчеркивали Президент РФ Владимир Путин, советник Президента РФ Сергей Глазьев, президент Вольного экономического общества России Сергей Бодрунов и многие другие экономисты, политики, общественники.
– Наверное, проблема и в том, что будет сразу несколько структур, во многом дублирующих друг друга: унаследованное от СССР старое экономическое районирование, новое экономическое деление, ассоциации экономического взаимодействия родом из девяностых и еще федеральные округа. Как все эти конструкции будут сочетаться? Ассоциации «Сибирское соглашение», «Большой Урал» и другие по-прежнему существуют. Может, лучше реформировать эти структуры, а не изобретать новую стратегию районирования?
– Я с вами готов согласиться в том, что «огород» – нагромождение из многочисленных структур – следовало бы разобрать. Оставить ассоциации, внести некоторые уточнения в экономическое районирование. С учетом ранее принятых правовых актов и решений Правительства РФ особо выделить Дальневосточный и Арктический экономические макрорегионы. Нас, естественно, прежде всего волнует арктическая зона. Арктический макрорегион, имея комиссию по развитию Арктики, опорные зоны, Ассоциацию муниципальных образований, в перспективе может претендовать и на статус особого административно-территориального региона.
Фото: niasam.ru
В то же время принципиальной остается все же разработка концепты о центрах пространственного развития, роли субъектов РФ на основе совершенствования принципов федерализма, межбюджетных отношений. По проекту стратегии их роль должны исполнять города-миллионники, другие крупные города. Это несбалансированный подход, скорее, ложный посыл. Население, финансовые ресурсы сегодня уже чрезмерно сконцентрированы в Москве, Санкт-Петербурге и крупных городах. А вокруг земля приходит в запустение, люди уезжают. Еще Михаил Ломоносов писал, что могущество и богатство государства не в обширности территории, а в сбережении ее обитателей.
Ряд специалистов по-прежнему считают, что инновации, развитие происходят только в крупных городах. Но есть примеры другого порядка: американская Кремниевая долина, где всего семьдесят тысяч населения. Около 100 тысяч (из них 60 тысяч преподаватели и студенты) население города Лунда, который считается инновационным центром развития Швеции, где планировалось в 2009 году создать совместную со Швецией школу бизнеса по программе МВА.
Почему в Германии и США малый бизнес развивается успешно? Важно, что двадцать процентов населения Германии проживает в сельской местности и еще процентов сорок – в небольших городах. В США процентов восемьдесят населения – это «малоэтажная Америка». А у нас наоборот получается…
– Компания «Майкрософт», офис которой расположен в штате Вашингтон (не в столице США, а на противоположном конце страны), в живописной местности, в лесу, а не в крупном городе… У нас большинство офисов крупных компаний сосредоточено в крупных городах в центре страны. А в СССР создавались интеллектуальные центры в отдаленных регионах – например, Академгородок.
– Это действительно наводит на размышления. Многие, видимо, забыли, что в Советском Союзе был Совет по размещению производительных сил (СОПС) и Госплан (его забыть трудно). Эти структуры позволяли более рационально и сбалансированно подходить к размещению производительных сил.
Нельзя экономить на науке
– Напрашивается сравнение со странами третьего мира, где есть бурно разрастающиеся города, в которых живут многие миллионы, – и рядом бедствующая и постепенно пустеющая сельская провинция.
– Земля – важнейший фактор в жизни человека. Неплохо было бы вернуться к идее наделения землей, лесоматериалами для строительства жилья лиц, желающих выехать в сельскую местность и заняться сельхозпроизводством, на первых порах с учетом госзаказа и льготного налогообложения.
– Сегодня громадные торговые центры, разветвленные федеральные торговые сети охватили всю страну. Куда бедному крестьянину податься?
– Тогда надо возрождать сельскую потребкооперацию. Те люди, которые живут на селе и которые приедут работать, я думаю, к этому готовы. Почему бы тем, кому сейчас тридцать, сорок, пятьдесят лет, не стать фермерами – хозяевами своей судьбы? Опять же будут решаться вопросы занятости. У нас в стране около пятнадцати миллионов «невидимых» работников да два миллиона молодых людей, которые не учатся и не работают.
– Официально они нигде не работают. Но как-то деньги все-таки получают? Видимо, в конвертах. А налоги не платят.
– Возможно, надо взимать символический налог с тех, кто хочет заняться каким-то видом самозанятости, а если ты зарегистрировался, то будешь иметь право на получение льготного кредита.
Финансовая поддержка гуманитарной сферы – тоже приоритетная тема. На это нацелены и майские указы. В ВЗФЭИ работала Русско-американская школа бизнеса. Двадцать профессоров из США приезжали сюда и проводили занятия со студентами по программам МВА. Мы тогда выпустили сорок магистров управления бизнесом.
В ходе дискуссий у американской профессуры возник вопрос, почему Советский Союз стал лидером в космосе, атомной энергетике, производстве промышленных роботов? Оказалось, что решающее значение сыграло приоритетное финансирование образования и науки.
В шестидесятые-семидесятые годы затраты на образование в СССР составляли десять процентов и примерно три процента на науку, в Америке – четыре процента на образование и один – на науку. Неслучайно Джон Кеннеди призывал тогда догнать и перегнать русских в области фундаментальных наук. А сегодня в России пирамида перевернулась: у них – девять-двенадцать процентов идет на образование и три – на науку, у нас соотношение примерно четыре и один процент, на здравоохранение – около четырех. К примеру, даже на Кубе в свое время решено было выделять шесть процентов на здравоохранение…
– И теперь у них одна из лучших в мире систем здравоохранения.
– И в Японии «экономическое чудо» началось с образования, с высокого статуса учителя, с учебных программ, когда обучение и воспитание идут рука об руку.
Власть, бизнес и профсоюзы
– Вернемся к стратегии. В чем еще кроются ее минусы?
– В стратегии слабо представлен бизнес. Какова, например, роль Российского союза промышленников и предпринимателей, «Опоры России»? В 2008 году была принята социальная хартия бизнеса. В ней речь шла о корпоративной социальной ответственности бизнеса и возможности применения принципов производственной демократии, то есть участия работников в управлении предприятием. Но она фактически не работает.
– Почему так произошло?
– Уместно вспомнить слова известного поэта Тютчева о том, что Россия как государство – колосс, а как общество – младенец. За это время мало что изменилось. Во-первых, в развитых странах активно действуют профсоюзы, но мы их спокойно отодвинули. В советское время более 80 процентов трудоспособного населения являлись членами профсоюзов, сейчас – около 20 процентов. Во-вторых, есть такое понятие – «производственная демократия». В той же Германии на каждом предприятии, где работает больше ста человек, есть производственный совет из представителей собственника, менеджмента, работников наемного труда и профсоюзов, который решает весь комплекс вопросов, включая установление тарифов, заработной платы, продолжительности рабочего времени, отдыха, участия в распределении прибыли.
И эта деятельность ведется в партнерстве с государством. Как результат партнерства в Германии прожиточный минимум – семьсот евро. Немцам выплачивают компенсацию, если у кого-то он недотягивает до этого уровня. А если у человека двое детей и он без работы, то ему не только платят денежное пособие, но и дают квартиру и освобождают от платы за коммунальные услуги.
А у нас? За август 2018 года, по данным Росстата, невыплата зарплаты увеличилась на 21 процент. Зарплату в ряде коллективов приходится вытягивать как клещами из работодателя. Кто должен этим заниматься? Президент? Губернатор? Нет, это должно решаться на уровне предприятия. Школу гражданского общества люди должны проходить и на предприятии. Мы уже фактически утратили такое понятие, как «трудовой коллектив». Тогда у нас и будут в связке государство, бизнес и общество, а не только государство и бизнес. Общество должно обязательно присутствовать.
Вместо распределения – квотирование
– То есть три сектора: власть, сфера предпринимательства и общество в лице различных институтов?
– Именно так. Возьмем подготовку кадров. Например, последний выпуск в САФУ. Думаете, работодатели ломились с просьбами дать им специалиста? Я не призываю снова вводить советскую систему, но вспомнить о ней нужно. С получением диплома человек получал и направление на предприятие на три года. Он мог состояться там, мог не состояться, но он зарабатывал бесценный опыт, благодаря которому в дальнейшем был востребован.
– А есть иной выход из ситуации кроме старой системы распределения?
– Сегодня нужно решить вопрос квотирования рабочих мест. На предприятиях на основе государственно-частного партнерства в подготовке кадров должны участвовать все. При квотировании рабочих мест на один год государство должно компенсировать бизнесу затраты финансированием или снижением страховых взносов. Очевидно, что потребуется принять соответствующий закон. Тогда и работодатель будет заинтересован принимать на работу выпускников. Это способствует интеграции производства, образования и науки. А иначе как? Учить человека плавать, не подпуская к воде?
При дальнейшей работе над стратегией необходимо учесть предельно-критические факторы социального риска, связанного с глубокой дифференциацией населения по уровню доходов регионов и уровню доходов руководства и работающих на предприятиях. В мировой практике принято предельно критическое соотношение доходов десять процентов самых богатых и десять процентов самых бедных групп населения (коэффициент фондов) – 8:1. Фактически, по официальной статистике, в разных регионах оно его превышает в два и более раза. Еще большая дифференциация в доходах на предприятиях, где также не выдерживается соотношение 8:1 между уровнем доходов менеджмента и средней зарплатой работающих. Вот почему на предприятиях нужна «третья сила» в виде элементов производственной демократии: профсоюзов, советов, комитетов, представляющих интересы лиц наемного труда.
Западные страны путем эволюции преодолели многие провалы рынка, изъяны капитализма. Они пошли навстречу людям и по вопросу соблюдения соотношения один к восьми зарплаты и участия в управлении производством.
