Книжный художник-график поделилась секретами творчества

— Мария, хотелось бы начать с вашей портретной автозарисовки.

— У меня жизнерадостный характер, и, думаю, если бы я не стала художником и выбрала другую профессию, все равно радовалась бы жизни.

Я, кстати, сама успела поработать библиотекарем за год до поступления в Строгановку. И если у меня что-то изменится, приеду к вам в Добролюбовку работать. А если серьезно, моя работа мне чрезвычайно нравится. Она очень разная. В ней есть какой-то задор. Все ее аспекты очень вариативны. Ты можешь что-то быстро менять в своем творчестве, наблюдать за реализацией проектов.

Не все профессии, даже творческие, могут этим похвастаться. Для режиссеров, архитекторов и других нужна большая команда. Работать с графикой и книгой, безусловно, сложно одному, но вполне возможно. При этом ты видишь результат своей работы, что вдохновляет.

— Вы окончили Московскую художественную академию имени Строганова, где сейчас преподаете. Но по специальности вы художник-стекольщик. Как же произошел этот сюжетно-профессиональный поворот в сторону книжной графики?

— К сожалению, стекольщики в России не столь востребованы. И чтобы реализовать свою любовь и к графике, и к материалу, я решила получить второе высшее образование по графическому дизайну и типографике. Однако и свои познания по работе со стеклом я все же, пусть не напрямую, но применяю.

Прикладные знания помогают в работе с материалом, ты его начинаешь чувствовать, проявлять повышенное внимание и к дереву, и к вышивке, и к стеклу, и к керамике. Стекольное творчество – это интересно, здорово, я надеюсь к нему вернуться, когда будет возможность, ведь дело это крайне затратное, в него нужно вкладываться. И пока я не готова – это непростая работа, работа с командой и с большими заказами, что лишает мобильности.

— А разве работа над книгой – это не работа с командой? Ведь есть автор, издатель, редактор и другие участники процесса.

— Действительно, книга – это организм сложный, многосоставный. Ее создание предполагает работу множества участников, но она имеет больше авторский характер. Если задачи ставятся не столь глобальные, ее можно написать, издать и распространять в одиночку. Я работала над книгами и одна, и с издательствами – это тоже любопытный опыт. Книгу сделать на самом деле не так и сложно, но дорого. И не факт, что она увидит свет, какая бы графика в ней ни присутствовала, так как книга может быть написана не очень качественно или не востребована среди читателей.

— Вы работали над книгами своих друзей, знакомых, каких-то непрофессиональных писателей и поэтов?

— Да, мы делаем, например, книжки с друзьями по итогам своих путешествий. Они тоненькие, но интересные и написаны по настоящим впечатлениям от поездок. Часто работаем с книжками студентов – мы с ними и авторы, и редакторы, и фоторедакторы.

Еще я недавно работала над сборником стихов своей свекрови, она у меня архитектор. Сборник вышел в свет как раз в разгар пандемии. Конечно, если хочешь успеха, лучше работать с профи. У непрофессиональных авторов иногда видишь какие-то недочеты, которые хотела бы исправить. Но мне нравится с ними работать, люблю экспериментальные вещи.

— Из книг профессионалов, в создании которых вы приняли участие, какие вам больше всего запали в душу?

— Я делала вместе с профессионалами из издательства «Самокат» книгу «Хомяк». На мой взгляд, достаточно стандартный заказ. Но есть книга, которая мне очень дорога, это сборник семейных историй, посвященный революции 1917 года.

Это пять тетрадей, которые складывались в единый блок. Я их и верстала, и делала к ним иллюстрации. Такой работой я дорожу, как цельным проектом. Материал был довольно мощный и душераздирающий, с ним было работать одновременно и тяжело, и радостно. 

— Как преподаватель Строгановки, над какими темами вы работаете со своими студентами?

— Мои студенты – ребята довольно юные. Мы ведем занятия вместе с Дмитрием Горелышевым, но наш предмет у них не основной. Поэтому мы, в первую очередь, даем студентам раскрепоститься.

Стараемся придумывать какие-то абсурдные, нелепые, дурашливые задания, чтобы избавить их от ступора, устранить стенку между иллюстратором и его работой. Темы формальные. Например, «а что, если из иголки сложить Кощея Бессмертного», и на нее нужно нарисовать иллюстрацию. В итоге у нас получилось 40 книжек по 12-16 полос. Бывают и другие задания, но суть та же – свобода мысли и творчества.

— Каких авторов вы особо цените и пытаетесь расшифровать их стиль?

— Мне очень понравилась мысль, выраженная в работе «Путеводитель растерянных» немецкого режиссера-документалиста Вернера Херцога. Ее суть состоит в том, что сегодня правду показывают не документом, а только вымыслом. То есть документальное кино делает «достоверным» не задокументированные события, а то, как они показаны через вымыслы, метафоры, субъективность, личное мнение.

— Вы не раз говорили, что скучаете по Русскому Северу. Чем вызвана эта любовь?

— Юг отличается своей суетливостью, меня даже на море не тянет. Север же характерен своим спокойствием, собранностью, строгостью, даже какой-то заброшенностью.

Это выражается в природе и людях. Я ездила на Соловки, мы с коллегами проходили больше 200 километров по Онежскому полуострову. В планах у меня еще посетить мыс Канин и некоторые места по Северной Двине. Это передышка от общения и инициатив, Интернета и социальных медиа.

В походах рисую и фотографирую, иногда заранее продумываю необычные сочетания материалов, например, делаю блокноты из черновых листов и рисую, уже пристраиваясь к первому слою графики, случайному и неожиданному.

Я три раза бывала в Архангельске, где просто замечательные музеи. И почти в каждой деревне есть свой маленький музейчик. Экспонаты в них собирались жителями деревни, и они охотно рассказывают, чем она жила и живет. Меня тянет к ним, хочется раскрывать это в работах. Ты точнее находишь свое место в жизни, перестаешь зазнаваться. Происходит какое-то заземление.

Виталий Семенов