Хорошо, когда люди живут по совести
Листая свои записи, наткнулась на заметки, которые набросала в один из отпусков более десяти лет назад.
Показались интересными. Ведь работа сельского участкового не сильно изменилась за это время.
В отпуске без дела нельзя
Мой дядя Коля, Николай Николаевич, – участковый. Дом Строгановых в Шестиозерске под Няндомой часто напоминает отделение милиции: к местному Анискину селяне идут и о происшествии рассказать, и новостями поделиться. Он принимает всех.
– Племянница, у меня хотя и отпуск, но без дела нельзя. Завтра надо на участок, – как-то раз сказал он. – Поедешь со мной?
Я охотно согласилась. Проснулась в пять утра.
А дядя Коля с женой уже на ногах.
– Сейчас побегу на дежурку и в отдел. Узнаю, как дела, а потом – в деревню, – заговорщически шептал Николай Николаевич. – Ты племянницу разбуди, пусть меня на станции встретит. Вчера попросилась со мной.
Как только за дядей Колей захлопнулась дверь, я вскочила с кровати.
– Да ты не спишь! Тогда собирайся, – улыбнулась жена Николая Николаевича.
Через несколько минут я пулей летела к станции по залитой солнцем деревенской улице. Во дворах мычали коровы, сонные хозяйки звенели ведрами.
…Дежурка подошла через пару минут. Николай Николаевич беспокойно выглянул из тамбура. Увидев меня, обрадовался.
– Я думал, проспишь!
В вагоне утром полно народа: мамы с малышами, грибники с кузовами, старушки с корзинками, у кого-то собачка на поводке, а одна бабушка везла целое кошачье семейство в специальной переноске. Разговоры, смех, детский плач, мяуканье, тявканье…
Помощь приехала
Вышли в Сибири. Есть такая станция. Дальше – почти пять километров пешком до Кондратовской, которую старожилы почему-то называют Клетной. Приезд участкового в деревню – событие важное. Завидев, что он выходит из вагона, несколько женщин решили с ним пообщаться.
– Слава Богу, помощь приехала. Милой, ты бы зашел ко мне. Дело есть, – протяжно заговорила та, что постарше. – Меньшой-то Гранькин ко мне в погреб повадился. Сколько банок с вареньем унес… А ведь паразит, как увидит меня, здоровается, улыбается.
– Так давайте зайдем к ним. Я с матерью поговорю, – сразу посерьезнел Николай Николаевич.
– Да нету их дома-то. В город вчера все укатили, – посетовала женщина.
Дядя Коля достал блокнот, что-то быстро записал для себя и пообещал наведаться в ту семью в ближайшее время.
Нуждающихся в помощи участкового оказалось немало: у кого-то угнали велосипед, кто-то с соседом повздорил, кому-то всю ночь мешали спать загулявшие по случаю и без соседи…
Николай Николаевич всех выслушал, успокоил, многим дал дельные советы. И только после этого мы продолжили путь.
Если милиционер погладит…
Дорога шла через лес. Машины тут встретишь нечасто, поэтому надеяться на то, что подвезут, не стоит. Да и прохожие – редкость. За разговором дошли быстро.
В деревнях у участкового работы много: советовал, мирил, предупреждал. В общем, наставлял на ум. Мне запомнился разговор с одним из горожан, который, поссорившись с женой, забрал пятилетнего сынишку и уехал в Кондратовскую. Ребенок мать не видел несколько месяцев. С отцом ему, конечно, жилось неплохо: вместе ходили на рыбалку, варили уху, отправлялись по ягоды-грибы, даже щенка завели. Но ведь не дело, когда в семье не ладится.
– Ты, Федор, мужик неплохой, но о жене и старших сыновьях подумай, – наставлял Николай Николаевич. – Скоро осень, малышу в детсад надо, тебе – на работу. Настройся на позитив.
Взрослый мужчина, потупив взор, случал участкового и, кажется, боролся с собой.
– Я ведь не пью, каждую копейку в дом, а она все пилит и пилит, – пояснял он. – Ладно. Позвоню, что через неделю приедем…
В тот день нас с Николаем Николаевичем приглашали и новорожденного теленка посмотреть (говорят, если милиционер погладит, смирным расти будет), и в новой веранде, которую хозяин пристроил к дому, отдохнуть, и ягодами свежими угощали.
После полудня дядя Коля посмотрел в свой рабочий блокнот. На минуту задумался. Что-то зачеркнул, что-то вписал. Прищурившись, взглянул на небо.
– Пора обратно! Надо успеть на дежурку, – заключил он.
Как лесной над бабушкой сжалился
Возвращались той же дорогой. Общались. Дома-то его постоянно ждал кто-то из односельчан, чтобы рассказать о своих проблемах. Не до меня.
– Знаешь, племянница, у меня тут случай был. Старушка в этом лесу как-то заплутала, – рассказал дядя Коля. – Вечер, темно. Куда идти – не знает. Добралась до болота. Вдруг откуда ни возьмись – мужичок. Откуда он тут – никто не знает. Спросил бабушку, почему так поздно по лесу ходит. Та все и рассказала. Он выслушал и показал ей тропинку, которую и днем-то не заметишь. Она и пошла по ней. Вспомнила, что не поблагодарила своего благодетеля, оглянулась, а у болота нет никого. Перекрестилась и пошла дальше. Добралась до деревни. Да что там до деревни… Почти к самому своему крыльцу пришла… Такие дела.
– Дядя Коля, очень на сказку похоже, – улыбнулась я.
– Это вам, городским, сказки. А в лесу и добро, и зло живет. Старушке той просто повезло, лесной над ней сжалился, – уверенно сказал Николай Николаевич.
Три дня погони
Поведал дядя Коля тогда еще одну историю. Вполне реальную.
– Я как-то летом картошку окучивал. Вдруг слышу, кричит кто-то, – вспоминал мой собеседник. – Ну, мотыгу бросил и к дому. А там Ивановна вся в слезах меня ищет. Сказала, что вор в магазин заскочил, выручку у продавца забрал – и к лесу.
Тогда Николай Николаевич только успел крикнуть жене, чтобы сообщила о грабеже в райотдел. А сам помчался за злоумышленником. Парень оказался ловкий, сильный. Решил, что скроется в чаще. Но опыта участковому не занимать. Гонялся за грабителем почти три дня без сна и еды. Измучился. Тому тоже некомфортно стало, но держался долго. Наконец, ночью милиционер сумел его скрутить.
– У меня ни оружия, ни наручников. Так я ему руки ремнем стянул, хотя рисковал потерять брюки, ведь за три дня отощал порядочно, – улыбался дядя Коля. – Парень матерится, а я его воспитываю, говорю, не отягчай своей участи еще и хулиганством. Привел. А куда его? Не в дом же вести. Закрыл в бане. Сам сел на крыльцо, чувствую, что даже пошевелиться не могу. И заплакал. Тут жена вышла тоже вся в слезах. Она ведь уж живым меня увидеть не чаяла.
Семейное дело
В Шестиозерск мы вернулись вечером. Присели на скамейку у дома.
– Давление стало скакать, да и сердце, случается, побаливает, – пояснил дядя Коля. – Понятно, жена беспокоится.
В нашем деле бездушным быть нельзя. Хорошо, когда люди живут по совести, а иных долго наставлять приходится.
– Ну наконец-то! Николай, ты свою племянницу сегодня голодом заморил, – пошутила вышедшая на крыльцо жена Николая Николаевича. – Идите обедать. Вернее, ужинать.
Мы вошли в дом. Тут она отвела мужа в сторону и тихо сказала: «Коля, пока ты ездил, из отдела звонили. У Семеновны кто-то забор за домом хотел поджечь…»
– Так что ты сразу-то не сказала! Какой тут обед, – встрепенулся дядя Коля. – Ешьте без меня. Я поехал.
Он в два прыжка оказался у своего «Жигуленка».
– Я с тобой! – жена поспешила за Николаем Николаевичем.
В доме я осталась одна. На столе остывал налитый в тарелки борщ. Рядом мяукнул рыжий котенок. Погладила его по шелковистой шерстке. Взглянула на часы – 21.00. Рабочий день участкового Строганова был в разгаре.
Показались интересными. Ведь работа сельского участкового не сильно изменилась за это время.
В отпуске без дела нельзя
Мой дядя Коля, Николай Николаевич, – участковый. Дом Строгановых в Шестиозерске под Няндомой часто напоминает отделение милиции: к местному Анискину селяне идут и о происшествии рассказать, и новостями поделиться. Он принимает всех.
– Племянница, у меня хотя и отпуск, но без дела нельзя. Завтра надо на участок, – как-то раз сказал он. – Поедешь со мной?
Я охотно согласилась. Проснулась в пять утра.
А дядя Коля с женой уже на ногах.
– Сейчас побегу на дежурку и в отдел. Узнаю, как дела, а потом – в деревню, – заговорщически шептал Николай Николаевич. – Ты племянницу разбуди, пусть меня на станции встретит. Вчера попросилась со мной.
Как только за дядей Колей захлопнулась дверь, я вскочила с кровати.
– Да ты не спишь! Тогда собирайся, – улыбнулась жена Николая Николаевича.
Через несколько минут я пулей летела к станции по залитой солнцем деревенской улице. Во дворах мычали коровы, сонные хозяйки звенели ведрами.
…Дежурка подошла через пару минут. Николай Николаевич беспокойно выглянул из тамбура. Увидев меня, обрадовался.
– Я думал, проспишь!
В вагоне утром полно народа: мамы с малышами, грибники с кузовами, старушки с корзинками, у кого-то собачка на поводке, а одна бабушка везла целое кошачье семейство в специальной переноске. Разговоры, смех, детский плач, мяуканье, тявканье…
Помощь приехала
Вышли в Сибири. Есть такая станция. Дальше – почти пять километров пешком до Кондратовской, которую старожилы почему-то называют Клетной. Приезд участкового в деревню – событие важное. Завидев, что он выходит из вагона, несколько женщин решили с ним пообщаться.
– Слава Богу, помощь приехала. Милой, ты бы зашел ко мне. Дело есть, – протяжно заговорила та, что постарше. – Меньшой-то Гранькин ко мне в погреб повадился. Сколько банок с вареньем унес… А ведь паразит, как увидит меня, здоровается, улыбается.
– Так давайте зайдем к ним. Я с матерью поговорю, – сразу посерьезнел Николай Николаевич.
– Да нету их дома-то. В город вчера все укатили, – посетовала женщина.
Дядя Коля достал блокнот, что-то быстро записал для себя и пообещал наведаться в ту семью в ближайшее время.
Нуждающихся в помощи участкового оказалось немало: у кого-то угнали велосипед, кто-то с соседом повздорил, кому-то всю ночь мешали спать загулявшие по случаю и без соседи…
Николай Николаевич всех выслушал, успокоил, многим дал дельные советы. И только после этого мы продолжили путь.
Если милиционер погладит…
Дорога шла через лес. Машины тут встретишь нечасто, поэтому надеяться на то, что подвезут, не стоит. Да и прохожие – редкость. За разговором дошли быстро.
В деревнях у участкового работы много: советовал, мирил, предупреждал. В общем, наставлял на ум. Мне запомнился разговор с одним из горожан, который, поссорившись с женой, забрал пятилетнего сынишку и уехал в Кондратовскую. Ребенок мать не видел несколько месяцев. С отцом ему, конечно, жилось неплохо: вместе ходили на рыбалку, варили уху, отправлялись по ягоды-грибы, даже щенка завели. Но ведь не дело, когда в семье не ладится.
– Ты, Федор, мужик неплохой, но о жене и старших сыновьях подумай, – наставлял Николай Николаевич. – Скоро осень, малышу в детсад надо, тебе – на работу. Настройся на позитив.
Взрослый мужчина, потупив взор, случал участкового и, кажется, боролся с собой.
– Я ведь не пью, каждую копейку в дом, а она все пилит и пилит, – пояснял он. – Ладно. Позвоню, что через неделю приедем…
В тот день нас с Николаем Николаевичем приглашали и новорожденного теленка посмотреть (говорят, если милиционер погладит, смирным расти будет), и в новой веранде, которую хозяин пристроил к дому, отдохнуть, и ягодами свежими угощали.
После полудня дядя Коля посмотрел в свой рабочий блокнот. На минуту задумался. Что-то зачеркнул, что-то вписал. Прищурившись, взглянул на небо.
– Пора обратно! Надо успеть на дежурку, – заключил он.
Как лесной над бабушкой сжалился
Возвращались той же дорогой. Общались. Дома-то его постоянно ждал кто-то из односельчан, чтобы рассказать о своих проблемах. Не до меня.
– Знаешь, племянница, у меня тут случай был. Старушка в этом лесу как-то заплутала, – рассказал дядя Коля. – Вечер, темно. Куда идти – не знает. Добралась до болота. Вдруг откуда ни возьмись – мужичок. Откуда он тут – никто не знает. Спросил бабушку, почему так поздно по лесу ходит. Та все и рассказала. Он выслушал и показал ей тропинку, которую и днем-то не заметишь. Она и пошла по ней. Вспомнила, что не поблагодарила своего благодетеля, оглянулась, а у болота нет никого. Перекрестилась и пошла дальше. Добралась до деревни. Да что там до деревни… Почти к самому своему крыльцу пришла… Такие дела.
– Дядя Коля, очень на сказку похоже, – улыбнулась я.
– Это вам, городским, сказки. А в лесу и добро, и зло живет. Старушке той просто повезло, лесной над ней сжалился, – уверенно сказал Николай Николаевич.
Три дня погони
Поведал дядя Коля тогда еще одну историю. Вполне реальную.
– Я как-то летом картошку окучивал. Вдруг слышу, кричит кто-то, – вспоминал мой собеседник. – Ну, мотыгу бросил и к дому. А там Ивановна вся в слезах меня ищет. Сказала, что вор в магазин заскочил, выручку у продавца забрал – и к лесу.
Тогда Николай Николаевич только успел крикнуть жене, чтобы сообщила о грабеже в райотдел. А сам помчался за злоумышленником. Парень оказался ловкий, сильный. Решил, что скроется в чаще. Но опыта участковому не занимать. Гонялся за грабителем почти три дня без сна и еды. Измучился. Тому тоже некомфортно стало, но держался долго. Наконец, ночью милиционер сумел его скрутить.
– У меня ни оружия, ни наручников. Так я ему руки ремнем стянул, хотя рисковал потерять брюки, ведь за три дня отощал порядочно, – улыбался дядя Коля. – Парень матерится, а я его воспитываю, говорю, не отягчай своей участи еще и хулиганством. Привел. А куда его? Не в дом же вести. Закрыл в бане. Сам сел на крыльцо, чувствую, что даже пошевелиться не могу. И заплакал. Тут жена вышла тоже вся в слезах. Она ведь уж живым меня увидеть не чаяла.
Семейное дело
В Шестиозерск мы вернулись вечером. Присели на скамейку у дома.
– Давление стало скакать, да и сердце, случается, побаливает, – пояснил дядя Коля. – Понятно, жена беспокоится.
В нашем деле бездушным быть нельзя. Хорошо, когда люди живут по совести, а иных долго наставлять приходится.
– Ну наконец-то! Николай, ты свою племянницу сегодня голодом заморил, – пошутила вышедшая на крыльцо жена Николая Николаевича. – Идите обедать. Вернее, ужинать.
Мы вошли в дом. Тут она отвела мужа в сторону и тихо сказала: «Коля, пока ты ездил, из отдела звонили. У Семеновны кто-то забор за домом хотел поджечь…»
– Так что ты сразу-то не сказала! Какой тут обед, – встрепенулся дядя Коля. – Ешьте без меня. Я поехал.
Он в два прыжка оказался у своего «Жигуленка».
– Я с тобой! – жена поспешила за Николаем Николаевичем.
В доме я осталась одна. На столе остывал налитый в тарелки борщ. Рядом мяукнул рыжий котенок. Погладила его по шелковистой шерстке. Взглянула на часы – 21.00. Рабочий день участкового Строганова был в разгаре.