Игорь Орлов: Мы совершенно очевидно можем стать высокоэффективным регионом

Толстолобика косой косили

– Игорь Анатольевич, губернатор… Он не вырастает из ничего. Существует малая родина, родители, люди… добрые или злые, учителя. Расскажите, из чего выросли вы.

– Город, в котором я родился, сейчас на слуху. Это город Дебальцево Донецкой области. Постоянно слежу за новостями оттуда. Но не только из новостей узнаю о положении дел на улицах детства. Я до сих пор поддерживаю отношения с одноклассниками, общаюсь с родственниками, которые у меня в тех краях. Поэтому из первых рук знаю, что там происходит… 

Граница противостояния в семи километрах от Дебальцево. Школьниками мы с друзьями ездили в те места на рыбалку. 

И как дальше будет жить этот город, сказать трудно. Ведь воды нет, газа нет, тепла нет. 

А ведь был большой город – 40 000 человек, цветущий и уютный. Крупный железнодорожный и автотранспортный узел. На железной дороге работали мои родители. Рядом – Углегорская ГРЭС с системой водохранилищ. В них мы и купались, и рыбу ловили. Толстолобика косили косой. Это такой особый способ, распространенный, но Рыбнадзором неодобряемый. Окунь водился, карп. 

– А самый богатый улов какой был?

– Да для нас, мальчишек, ведь главное – сам дальний поход. Но как-то мы поймали зеркальных карпов… Красивые они были и довольно крупные. 

Я ведь, когда речь идет о достижении цели по жизни, азартен. Но в различного рода соревнованиях, конкурсах, в играх, на рыбалке мне процесс важен, от него получаю удовольствие. 

Все светлое и доброе от мамы

– У каждого родителя есть свои принципы воспитания. Кому-то важно дать образование, кому-то важно, чтобы человеком честным и порядочным ребенок вырос, а кому-то и наоборот, чтобы жилось потом легче. Что родители пытались воспитать в вас?

– Порядочность. Отец был и остается патологически порядочным человеком. Для него вопрос честного отношения к делу – основной. Он всегда старается решить проблему мирным путем. Но если речь идет о правильной позиции, будет ее отстаивать. Что касается снижения уровня конфликтности, то тут воспитание сказалось, тут стараюсь ориентироваться на отца. 

Отец был секретарем партийной организации депо, руководителем крупного подразделения горкома партии, руководителем депо. А когда с развалом Союза грянул кризис, чтобы выучить моего младшего брата, пошел в шахту. Мы не росли в богатстве, все было скромно, так же, как и вся страна, стояли в очередях. Но когда я учился в институте, родители присылали мне по 40 рублей в месяц. Это было много. 

Мама – добрейшей души человек, любящий своих детей. Все светлое и доброе в нас с братом – благодаря маме. 

– А вы все-таки больше мамин сын или папин?

– Ну мне говорят, что мамин. И внешне похож на нее. Брат больше на отца. 

– Вы – старший?

– Да. К старшим всегда относятся более требовательно. Вот когда я учился, с меня был жесточайший спрос. Родители хотели, чтобы учился хорошо. Да и повезло мне, в школе у нас был здоровый дух соревнования, хотелось быть на уровне. Любил физику, а по химии стал даже призером областной олимпиады. 

Я никогда не был ведомым

– Школьные 10 лет – огромный и важный кусок жизни каждого из нас. Кто-то был душой, кто-то совестью класса, кто-то заводилой в розыгрышах, кто-то мозгом, изгоем. Кем вы были среди одноклассников?

– Я никогда не был ведомым. В новую компанию, должен признаться, входил сложновато, но потом всегда чувствовал себя в ней комфортно. В футбольной команде мне ворота доверяли. А вратарь – это важнейшая единица. На него все надежды. Хотя если неудача, то тоже вратарь будет во всем виноват. 

– Чем еще увлекались?

– Боксом занимался, у меня даже разряд был, легкой атлетикой, бальными танцами, на аккордеоне играл, на трубе. Наше советское детство давало много возможностей, чтобы себя попробовать. 

– Школьная любовь случилась в вашей жизни?

– Безусловно. Девочку звали Ирой. Помню все переживания по этому поводу. Через этот эмоциональный или гормональный всплеск, наверное, все проходят. И надо пройти, иначе что-то в жизни будет неправильно. 

– Интересно… В школьные годы вы себя красавчиком считали?

– Конечно, красавчиком! Я в те годы относился к себе хорошо… Но это лично мое ощущение себя. Окружающие, может быть, были другого мнения. 

– Кем мечтали быть в нежном возрасте… царем, космонавтом, мороженщиком?

– Моряком, несмотря на то что вырос на сугубо сухопутной территории. Море ведь такая стихия, где можно себя проявить, где надо доказывать, что ты чего-то стоишь, бороться. Я даже документы в военно-морское училище подавал. Прошел все испытания, медкомиссию, копии документов были уже в этом вузе. Но когда увидел за забором ряд одинаковых бритых мальчишек в х/б, решил, что это не моя жизнь. 

Выбрал море и подводные лодки

– И вы выбрали Ленинградский институт авиаприборостроения?

– Инженер-электромеханик – это очень интересная и востребованная профессия. Проходной балл был очень высокий. Но у меня аттестат пятибалльный. Так что прошел нормально. ЛИАП одно из лучших учебных заведений. Много заметных людей вышло оттуда. Например, Полтавченко, губернатор Санкт-Петербурга. А тут на днях на морском салоне встречался с двумя директорами крупных концернов, снова – однокашники. 

– Так, может, в консерватории что-то подправить… и переименовать в кузницу руководителей?

– Вполне! Важно, что школа там была разная. И студенческие отряды, и студенческое самоуправление. И комсомольская, и партийная организации очень сильные были. И разноплановые возможности для инженерного творчества. Кружки, поездки, встречи. Не говорю уж о самой учебе. Я, например, держал в руках элементы Boeing B-52, сбитого во Вьетнаме. 

– Распределение с авиацией связано не было?

– Я по распределению шел первым. Оценочный балл высокий, но не самый. Зато я был председателем студсовета общежития, главным инженером зонального штаба в системе студенческих отрядов – 700 человек в подчинении. Обустраивали нефтяные месторождения, поселок. Работал в Усинске в Коми. Четыре года подряд туда ездил. Сначала бойцом, потом мастером, а уж затем главным инженером. А при распределении общественная работа учитывалась. 

Мне предложили на выбор: Жуковский, Комсомольск-на-Амуре (авиационные центры) и Северодвинск. И вот тут детская мечта взыграла. Выбрал море и подводные лодки. 

Сразу попал в очень серьезную научную среду, в НИПТБ «Онега». Уровень интеллекта там был высочайший. Меня определили инженером в сектор вооружения. Всех коллег, с кем начинал, помню, всем благодарен. Стал там начальником отдела. 

У меня четыре патента. 

Потом и с заказами стало плохо. А жить на что-то надо. Решил уходить в коммерческий сектор, куда звали менеджером. Зарплата более чем хорошая. Написал заявление. Но меня поймал главный инженер «Звездочки» и уговорил не уходить. Промучился все выходные, но принял решение остаться, несмотря на то что сильно терял в зарплате. Победило воспитанное родителями чувство долга и ответственности перед родиной и коллективом. 

Президент назвал меня помором

– А губернатором-то сильно мечтали быть?

– Никогда! Еще 6 декабря 2011 года я вообще об этом даже и не думал. 

Тогда у меня такой корявый период в жизни был… Я – производственник, и мне хотелось заниматься производством. Работал я тогда в Калининграде, на судостроительном заводе «Янтарь». Никуда не собирался уходить. Были перспективы, огромный проект, шесть кораблей, которые я на руках выносил в заказе, и гарантированная загрузка до 2016 года. Численность работников предприятия выросла с 1300 до 4700 человек за три года. Все было отлично. Но я не согласился с определенными взглядами на развитие предприятия с президентом ОСК, и он не продлил контракт со мной. 

Но мне в тот же день предложили другую работу, в «Автоторе», замом по производству всего холдинга и директором завода BMW. И работа интереснейшая, и зарплата прекрасная. Новый перспективный проект в разработке. Обсуждаю это с немцами… и вдруг мне звонят, говорят, что я должен приехать в Москву. Я отказался.

Часа через три позвонил очень большой руководитель и настоятельно порекомендовал все-таки поехать в Москву. Но согласился перенести визит на два дня. 

– Но ведь вы входили в президентский резерв и наверняка знали об этом?

– Да, я входил в президентский резерв, причем по двум линиям: по линии ОСК, Минпромторга и по линии территорий. Наверное, при рассмотрении вариантов возникла и моя фамилия как архангелогородца.

– Это как? Зачли северодвинский стаж?

– Когда меня президент назначал, называл помором. 

Если спать пять часов, детали упускать начинаешь

– Ну вот вы согласились. Приехали, увидели и осознали. Ваши мысли, чувства, впечатления?

– Осознание того круга задач, который стоит передо мной как перед губернатором, пришло ко мне месяца через три-четыре. Первостепенной задачей была отладка системы управления. Надо было разобраться и понять, что требует вмешательства, чтобы экономику поправить. Я ведь на «Янтаре» отработал, по сути дела, как антикризисный менеджер. Пришел на предприятие, которое находилось в полном упадке, но имело заказ и ответственность государства перед Индией за сдачу кораблей. Корабли сдали в срок, за те же деньги. Ничего не было потеряно, и предприятие было возвращено в лоно государства. Я думал, что этот опыт можно просто переложить на регион. Но жестоко ошибался. 

Пришлось учиться прямо в деле, как правильно брать и тратить деньги, как помогать только тем, кто нуждается, как строить экономику, чтобы она была эффективной. Масштаб и структуру такой области тоже сразу не ощутить. А многопрофильность? Это сегодня я и про надои знаю, и про лесосеки. Всегда готовлюсь, прежде чем с кем-то встретиться, что-то решить. Помощники уже научились правильные документы подбирать. 

– График губернатора жесткий. Рабочий день сколько часов?

– Спать надо не менее шести часов, иначе теряешь работоспособность. Достаточно и пяти, конечно, но детали начинаешь упускать. В 8 утра я уже в кабинете, начинаю поглощать информацию. Вот сегодня пришел в 7.20. Все пересмотрел.

Нет рубильника, который включает эффективность

– Главные направления, которые вы тогда наметили развивать в области, чтобы она не просто на плаву осталась, но и паруса расправила.

– Когда назначали, говорили, что год трогать не будут, год мне на то, чтобы оценить и понять ситуацию. Так вот, должен сказать, что года мало. Одно дело – оглядеться, и совсем другое – понять, как и куда двигаться. Вот, например, по этому мосту можно идти. Но ведь я, пока не пошел, не могу знать, что одна доска на середине проваливается. Я сначала должен проверить все доски. А на это необходимо время. Ну и удары с разных сторон, и надо удержаться на ногах, не слететь с моста. 

Принципы работы на этом посту понятны. Например, надо научиться грамотно пользоваться тем, что у тебя имеется, богатствами, ресурсами. И заставить их максимально полно работать не территорию. Вот наша лесная отрасль. Никогда никто не подходил к лесу, как к целому комплексу, чтобы и посадить, и последнюю иголку переработать. Просто продавать доску глупо, недальновидно и бесхозяйственно. 

А у нас еще рыба, алмазы, базальт, глина и так далее. Мы совершенно очевидно можем жить сами и стать высокоэффективным регионом. Но нам нужно каждое направление отработать до полного использования всех возможностей. 

– И что нам для этого нужно?

– Работать.

– Понятно, работать! Но работать, как работали, или как-то по-иному?

– Нет рубильника, который включает эффективность. Но сегодня мы уже понимаем, что делать. Вот взять энергетику. На нее надо смотреть по-новому. Базовая энергетика – хорошо. Но надо заниматься и локальной. У нее множество путей. 

И за ней зачастую стоят очень большие инвестиции. Мне приятно, что биоэнергетика Архангельской области для всей России – пример. И, может быть, мезенская приливная электростанция кажется сейчас фантастическим проектом, но я уверен – придет ее время. 

Мы обязаны лелеять Северодвинск с его крупными предприятиями. Мы должны понимать, что это один из столпов. Ведь когда я заговорил об агломерации, речь шла о коммуникациях и перетоке рабочей силы. Вы помните, какая дорога туда была? А необходимо создать равные условия в трех городах. И, кстати говоря, никуда не делся вопрос о железнодорожном автобусе. Идут переговоры. Для архангелогородца должно быть естественно работать в Северодвинске, а для северодвинца – в Архангельске. И так будет, когда коммуникационные проблемы исчезнут. 

И с мостами разберемся. Краснофлотский мост станет супертранзиным за счет развязки на М-8 и за счет реконструкции Окружного шоссе. Там будет современная транспортная артерия. Теперь мы ставим перед городской властью вопрос, чтобы они свои коммуникации ко всему этому привязали. Этим надо заниматься, и потому я говорю о новой программе развития Архангельска. 

Архангельск должен стать логистическим центром

– Ну и на что Архангельску надеяться?

– А куда мы дели функции Архангельска как порта? Ведь порт – это не причал, это логистическая система с целым набором услуг: по перевалке грузов, по обслуживанию судов и другого транспорта, перевозящего груз. Сюда же подключить науку, подготовку специалистов. Архангельск поднялся как логистический центр и долго жил этим. Так надо снова застолбить эту нишу. Такое у меня видение роли Архангельска. 

– Это реально, по-вашему?

– Ну а чем мы сейчас занимаемся? Мы в активной фазе подготовки соглашения по созданию крупного логистического центра. Причем в качестве одной из основных площадок рассматривается производственная площадка Соломбальского ЦБК. Мы не претендуем на роль морского транспортного узла, как Мурманск, не собираемся перекачивать сжиженный газ, как в Салехарде. У нас другие преимущества, и мы можем и должны стать логистическим центром. Приезд в ближайшее время президента академии наук Владимира Фортова тоже связан в том числе и с этим проектом. 

К этому всему подвязывается СМЗ, Мирный. И роль котласского электро-механического завода предусмотрена, и другие предприятия будут включены в систему. А вопрос транспортной доступности тут ключевой. Малошуйку, к примеру, ждет новая жизнь. И «Белкомур» – это не сказка. Он обязательно станет частью транспортной стратегии России. 

Мы работаем над тем, чтобы у области было надежное будущее. Конечно, сию минуту наши шаги не приносят политических дивидендов. Но у нас и задачи другие. Региональная власть, образно говоря, укреплением здания области сейчас занимается, конструкции выстраивает, коммуникации прокладывает и чинит. 

Если рассчитывать на комфорт, не надо выбирать губернаторство

– Сегодня, в июле 2015-го, вы не в претензии к судьбе за то, что так круто поменяла ваш жизненный путь?

– Не в претензии. Сейчас у меня уже нет никаких других мыслей и планов, кроме как заниматься Архангельской областью. Это теперь мой долг. Так воспитали. Взял на себя – бросить нельзя. Сделай все как положено. У меня очень много начатых дел, которые я не могу оставить на полдороге. Кроме того – это служба. Она не всегда приятная и чаще всего некомфортная. Вот я люблю играть в футбол, но работаю без выходных, и не получается. У сына не был ни на последнем звонке, ни на выпускном. И если рассчитывать на комфорт, то не надо выбирать губернаторство. 

Я пошел на второй срок потому, что хочу довести до ума то, что начал. Да и огромному количеству людей сказал, что сделаю то, что обещал сделать. Но на это требуется больше времени, чем дает один губернаторский срок. Значит, надо идти на второй срок, чтобы получить дополнительное время.