1 июля 2015

Дмитрий Пименов: Поморский промысел надо сохранить

Жизнь разделилась на до и после

– Дмитрий Николаевич, как идут дела в вашем рыболовецком колхозе?

– До 2013-го все было нормально. А потом появились проблемы, связанные с Национальным парком «Онежское Поморье». На всей колхозной деятельности в деревне, по сути, поставлен крест.

– И все же квоты осваиваете…

– Наша квота состоит из двух частей. Во-первых, океанический промысел. Мы имеем долю в судах и осваиваем ее с семью остальными, входящими в совместную деятельность рыбколхозами Приморского, Онежского и Мезенского районов, добываем треску, пикшу и сопутствующий им прилов. Во-вторых, квота, связанная с прибрежным рыболовством, – промысел наваги в Унской губе. Промышленный лов проходит с октября по март. С января по март ловим и беломорскую селедку, вернее, ловили.

Океаническую квоту осваиваем, а вот прибрежную теперь нет. Нам не дают разрешения. Рыбаки потеряли в зарплате

– Объем квоты устраивает, хотя бы океанической?

– Квоты никогда много не бывает.

– Куда доставляете улов?

– Туда, где выгоднее цены. Сейчас судно пришло в Архангельск. Оно разгружается в рыбном порту. Затем рыба идет в торговые точки. У нас с некоторыми фирмами давно налажено сотрудничество. Зимой часть добытого отправляли в Мурманск. Судно-ярусолов доставило немало зубатки. Она приловная, дополнение к треске.

– Спрос на рыбу со временем растет?

– Он стабильный. Но все же рыбодобычей заниматься выгодно.

– Топливо для судов дорожает?

– Конечно. Приходится приспосабливаться. Эта проблема одинакова для всех рыболовецких хозяйств.

Рыбаки меняют профессию

– Членов колхоза теперь сколько?

– В деревне работает около 30 человек. Сейчас штат не увеличиваем.

– Ваше хозяйство оказалось в непростой ситуации. Работники не уходят?

– Нет. Только рыбаки прибрежного лова переучивались на матросов. Это местные ребята. И теперь они трудятся в море.

– Сколько СПК осваивают квоты на одном судне?

– На семь колхозов три судна: «Сапфир-2», «Капеллан», «Антиас». Два – в работе, одно ремонтируют.

– Это удобно?

– Мощности используются достаточно рационально, они соответствуют объемам квот. Суда у нас все общие, долевые. На каждом – 18 процентов – доля нашего колхоза. «Капеллан» в начале недели прибыл в Архангельск, доставил 500 тонн рыбы.

О молоке, масле и зарплате

– В хозяйстве выращивают и крупный рогатый скот.

– Да. Содержим, хотя это сейчас убыточно. В штате доярки и другие работники. У нас 20 дойных коров и около 80 – мясного направления.

– Кому реализуете молоко?

– Продаем в деревне. Что продать не удается, идет на масло. Его тоже охотно покупают. Везти продукцию в Архангельск непросто. Надо оформлять очень много документов. Масло пользуется спросом не только в Луде, но и в Пертоминске.

– Дмитрий Николаевич, что вы можете сказать о зарплате рыбаков, хватает ли ее на жизнь, ведь цены на побережье выше городских?

– Цены не очень высоки, ведь наша территория достаточно доступная. Что касается зарплаты, то пока осваивали и прибрежную квоту, все было в порядке. Сейчас ситуация более напряженная. Задержки зарплаты нет, но, поскольку не вся квота осваивается, рыбаки стали получать намного меньше.

– Значит, надо надеяться на домашнее хозяйство.

– Возможно. Но рыбаки привыкли зарабатывать, занимаясь традиционным поморским промыслом, как это делали их деды и прадеды.

От мосточек до проекта с «МегаФоном»

– Ваше предприятие градообразующее. Чем помогаете муниципалитету?

– Заготавливаем дрова для отопления школы и медпункта, помогаем содержать дороги, строим и ремонтируем мостки, мосты. Местная администрация нам затраты компенсирует. Частично. Остальное делаем за свой счет. Многие жители к нам обращаются напрямую, например, с вопросом, почему к их домам не отсыпали дорогу.

Помогаем организовать деревенские праздники.

А еще наш колхоз построил вышку мобильной связи, там установлено оборудование. Теперь у нас есть и Интернет, и связь. Все это – результат реализации совместного проекта с оператором связи.

– Что-то новое в работу хозяйства внедряете?

– Пока стараемся сохранить традиции. Техника у нас есть. Людей работает не так много, поэтому на сенокосе используем пресс-подборщик. У нас есть холодильная емкость для рыбы, ведь климат со временем теплеет.

«За нас заступился Президент России…»

– Как пытаетесь справиться с проблемами, возникшими с появлением нацпарка?

– В марте 2013 года вышло постановление правительства, касающееся организации Национального парка «Онежское Поморье». До осени того года никаких проблем у колхоза не было, ведь в документе говорилось, что Унская губа не изымается из хозяйственной эксплуатации. Когда дошло дело до выписки разрешения на лов, то нам в добыче наваги отказали. Закон запрещает промышленное рыболовство в нацпарках. Оказывается, слова «без изъятия из хоздеятельности» ничего не значили.

Хотя еще в 2013 году нам разрешили вести лов на очень небольшом участке. Уже тогда мы не могли освоить квоту. 

А с 2014-го прибрежный лов запретили вообще. Хорошо, что есть океаническая квота.

– Вы куда-то обращались по этому поводу?

– В Верховный суд Российской Федерации с иском к правительству с просьбой изменить соответствующее постановление, так как интересы колхоза были ущемлены. Что касается Верховного суда, то там, я считаю, в подробности нашего дела не вникали. Нам в иске отказали. По поводу такого решения мы подали апелляцию и уже проиграли.

И там нам все рекомендовали решать вопрос на местном уровне. Мы с рыбколхозом «Заря» в совместной деятельности, вместе рыбачим в Унской губе. Поэтому очередной иск был от того хозяйства направлен Двинско-Печерскому территориальному управлению, так как оно нам отказало в выдаче разрешений на лов наваги. 9 июня 2014-го был суд. За нас заступился Президент России – единственный человек, который за 15 минут понял суть проблемы. Он поддержал нас, так как поморы в Унской губе добывали рыбу веками. Предлагалось решить возникшую проблему и Министерству природных ресурсов и экологии России. Обидно, что нам в иске отказал и архангельский суд.

Все понимают, что сложившаяся ситуация – нонсенс. Раньше нам никто не запрещал промышленное рыболовство в Унской губе. У нас есть все документы для этого. СевПинро даже рекомендовал вести промысел, чтобы не возник перекос в экосистеме. Игорь Орлов и Валентина Рудкина тоже понимают важность продолжения поморского промысла. Когда же дело доходит до суда, туда приходят те, кто говорит о вреде промышленного рыболовства. Жаль, что так считает представитель Двинско-Печерского управления Росрыболовства. Все, указывая на постановление номер 153, доказывают, что навагу в Унской губе ловить нельзя, так как это территория нацпарка. Ситуация не меняется, даже несмотря на то что документ нельзя читать однозначно. А ведь все понимают, что традиционный промысел надо продолжать. Им поморы занимаются сотни лет.

Нужны изменения в закон

– На каком этапе ваше дело теперь?

– Сейчас нашей проблемой занимается сенатор Людмила Павловна Кононова. Нужно внести изменение в сам 33-й Закон «Об особо охраняемых природных территориях», напрямую запрещающий там промышленное рыболовство, но дело идет небыстро.

– Дмитрий Николаевич, верите, что справедливость восторжествует?

– Да. Нам нужна уверенность в будущем. Скоро наш профессиональный праздник – День рыбака. Хочу пожелать своим коллегам продолжения работы, достойной зарплаты. Поморский промысел надо сохранить, чтобы потребитель покупал северную рыбу, качественную и полезную.

 

Дмитрий Пименов: Поморский промысел надо сохранить

– До 2013-го все было нормально. А потом появились проблемы, связанные с Национальным парком «Онежское Поморье». На всей колхозной деятельности в деревне, по сути, поставлен крест.

– И все же квоты осваиваете…

– Наша квота состоит из двух частей. Во-первых, океанический промысел. Мы имеем долю в судах и осваиваем ее с семью остальными, входящими в совместную деятельность рыбколхозами Приморского, Онежского и Мезенского районов, добываем треску, пикшу и сопутствующий им прилов. Во-вторых, квота, связанная с прибрежным рыболовством, – промысел наваги в Унской губе. Промышленный лов проходит с октября по март. С января по март ловим и беломорскую селедку, вернее, ловили.

Океаническую квоту осваиваем, а вот прибрежную теперь нет. Нам не дают разрешения. Рыбаки потеряли в зарплате

– Объем квоты устраивает, хотя бы океанической?

– Квоты никогда много не бывает.

– Куда доставляете улов?

– Туда, где выгоднее цены. Сейчас судно пришло в Архангельск. Оно разгружается в рыбном порту. Затем рыба идет в торговые точки. У нас с некоторыми фирмами давно налажено сотрудничество. Зимой часть добытого отправляли в Мурманск. Судно-ярусолов доставило немало зубатки. Она приловная, дополнение к треске.

– Спрос на рыбу со временем растет?

– Он стабильный. Но все же рыбодобычей заниматься выгодно.

– Топливо для судов дорожает?

– Конечно. Приходится приспосабливаться. Эта проблема одинакова для всех рыболовецких хозяйств.

Рыбаки меняют профессию

– Членов колхоза теперь сколько?

– В деревне работает около 30 человек. Сейчас штат не увеличиваем.

– Ваше хозяйство оказалось в непростой ситуации. Работники не уходят?

– Нет. Только рыбаки прибрежного лова переучивались на матросов. Это местные ребята. И теперь они трудятся в море.

– Сколько СПК осваивают квоты на одном судне?

– На семь колхозов три судна: «Сапфир-2», «Капеллан», «Антиас». Два – в работе, одно ремонтируют.

– Это удобно?

– Мощности используются достаточно рационально, они соответствуют объемам квот. Суда у нас все общие, долевые. На каждом – 18 процентов – доля нашего колхоза. «Капеллан» в начале недели прибыл в Архангельск, доставил 500 тонн рыбы.

О молоке, масле и зарплате

– В хозяйстве выращивают и крупный рогатый скот.

– Да. Содержим, хотя это сейчас убыточно. В штате доярки и другие работники. У нас 20 дойных коров и около 80 – мясного направления.

– Кому реализуете молоко?

– Продаем в деревне. Что продать не удается, идет на масло. Его тоже охотно покупают. Везти продукцию в Архангельск непросто. Надо оформлять очень много документов. Масло пользуется спросом не только в Луде, но и в Пертоминске.

– Дмитрий Николаевич, что вы можете сказать о зарплате рыбаков, хватает ли ее на жизнь, ведь цены на побережье выше городских?

– Цены не очень высоки, ведь наша территория достаточно доступная. Что касается зарплаты, то пока осваивали и прибрежную квоту, все было в порядке. Сейчас ситуация более напряженная. Задержки зарплаты нет, но, поскольку не вся квота осваивается, рыбаки стали получать намного меньше.

– Значит, надо надеяться на домашнее хозяйство.

– Возможно. Но рыбаки привыкли зарабатывать, занимаясь традиционным поморским промыслом, как это делали их деды и прадеды.

От мосточек до проекта с «МегаФоном»

– Ваше предприятие градообразующее. Чем помогаете муниципалитету?

– Заготавливаем дрова для отопления школы и медпункта, помогаем содержать дороги, строим и ремонтируем мостки, мосты. Местная администрация нам затраты компенсирует. Частично. Остальное делаем за свой счет. Многие жители к нам обращаются напрямую, например, с вопросом, почему к их домам не отсыпали дорогу.

Помогаем организовать деревенские праздники.

А еще наш колхоз построил вышку мобильной связи, там установлено оборудование. Теперь у нас есть и Интернет, и связь. Все это – результат реализации совместного проекта с оператором связи.

– Что-то новое в работу хозяйства внедряете?

– Пока стараемся сохранить традиции. Техника у нас есть. Людей работает не так много, поэтому на сенокосе используем пресс-подборщик. У нас есть холодильная емкость для рыбы, ведь климат со временем теплеет.

«За нас заступился Президент России…»

– Как пытаетесь справиться с проблемами, возникшими с появлением нацпарка?

– В марте 2013 года вышло постановление правительства, касающееся организации Национального парка «Онежское Поморье». До осени того года никаких проблем у колхоза не было, ведь в документе говорилось, что Унская губа не изымается из хозяйственной эксплуатации. Когда дошло дело до выписки разрешения на лов, то нам в добыче наваги отказали. Закон запрещает промышленное рыболовство в нацпарках. Оказывается, слова «без изъятия из хоздеятельности» ничего не значили.

Хотя еще в 2013 году нам разрешили вести лов на очень небольшом участке. Уже тогда мы не могли освоить квоту. 

А с 2014-го прибрежный лов запретили вообще. Хорошо, что есть океаническая квота.

– Вы куда-то обращались по этому поводу?

– В Верховный суд Российской Федерации с иском к правительству с просьбой изменить соответствующее постановление, так как интересы колхоза были ущемлены. Что касается Верховного суда, то там, я считаю, в подробности нашего дела не вникали. Нам в иске отказали. По поводу такого решения мы подали апелляцию и уже проиграли.

И там нам все рекомендовали решать вопрос на местном уровне. Мы с рыбколхозом «Заря» в совместной деятельности, вместе рыбачим в Унской губе. Поэтому очередной иск был от того хозяйства направлен Двинско-Печерскому территориальному управлению, так как оно нам отказало в выдаче разрешений на лов наваги. 9 июня 2014-го был суд. За нас заступился Президент России – единственный человек, который за 15 минут понял суть проблемы. Он поддержал нас, так как поморы в Унской губе добывали рыбу веками. Предлагалось решить возникшую проблему и Министерству природных ресурсов и экологии России. Обидно, что нам в иске отказал и архангельский суд.

Все понимают, что сложившаяся ситуация – нонсенс. Раньше нам никто не запрещал промышленное рыболовство в Унской губе. У нас есть все документы для этого. СевПинро даже рекомендовал вести промысел, чтобы не возник перекос в экосистеме. Игорь Орлов и Валентина Рудкина тоже понимают важность продолжения поморского промысла. Когда же дело доходит до суда, туда приходят те, кто говорит о вреде промышленного рыболовства. Жаль, что так считает представитель Двинско-Печерского управления Росрыболовства. Все, указывая на постановление номер 153, доказывают, что навагу в Унской губе ловить нельзя, так как это территория нацпарка. Ситуация не меняется, даже несмотря на то что документ нельзя читать однозначно. А ведь все понимают, что традиционный промысел надо продолжать. Им поморы занимаются сотни лет.

Нужны изменения в закон

– На каком этапе ваше дело теперь?

– Сейчас нашей проблемой занимается сенатор Людмила Павловна Кононова. Нужно внести изменение в сам 33-й Закон «Об особо охраняемых природных территориях», напрямую запрещающий там промышленное рыболовство, но дело идет небыстро.

– Дмитрий Николаевич, верите, что справедливость восторжествует?

– Да. Нам нужна уверенность в будущем. Скоро наш профессиональный праздник – День рыбака. Хочу пожелать своим коллегам продолжения работы, достойной зарплаты. Поморский промысел надо сохранить, чтобы потребитель покупал северную рыбу, качественную и полезную.

 

Поделиться
9414