17 октября 2014

Диалоги о животных

 

Почему на Соловках не прижились домашние олени?

Почему ежей в Архангельской области не может быть много?

Не теряем ли мы боровую дичь?

Яна Даценко

 

Специалисты утверждают, что с каждым годом городскому жителю все больше не достает общения с природой и животным миром. У многих, наверное, как и у меня, познания ограничиваются лишь школьной программой по биологии. Поэтому мы и решили побеседовать с ученым Института экологических проблем Севера, чтобы развеять свои предубеждения и открыть для себя окружающий мир с нового ракурса.

К слову сказать, собеседник нам попался более чем приятный. Владимир Ануфриев – кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории биоресурсов и этнографии Арктики. Вот уже 27 лет он ходит в экспедиции, следит за изменениями и состоянием тундровой зоны в Архангельской области.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

У оленей

от асфальта

портятся копыта

 

– Недавно услышала новость о том, что в Польшу завезут глухарей из Кировской области, чтобы восстановить там их численность. А у нас в области что-то подобное бывало?

– Немногие знают, что до недавнего времени на Соловецком архипелаге жили северные лесные олени, потому что сейчас их не стало. Еще в XVI–XVII веках на архипелаг этих животных завозили из Лапландии великие русские князья. На оленей никогда не охотились: архипелаг был особо охраняемой природной зоной. В лучшие годы их численность достигала 500 голов.

А вот в годы советской власти многие олени на островах были уничтожены – виной тому война и другие объективные причины. Когда советские функционеры уже в мирное время озаботилась численностью оленей, они решили завезти на архипелаг тундрового, так называемого домашнего оленя. Этих животных на зимнее время ненцы перегоняли тогда в Мезенский и Пинежский районы. Так вот, его численность на Соловках никогда не достигала больше 100 голов.

– Почему?

– Дело в том, что безбедно на архипелаге чувствовал себя только лесной олень. Соловки – это таежная, лесная зона. Какой смысл завозить туда тундрового? У таежного оленя спектр пищевых растений – больше 200 видов. Он приспособлен для жизни в лесу и на лесных болотах. У тундрового, которого на Соловки завозили аж три раза, спектр питания очень узкий – всего лишь около 80 растений. Поэтому, когда мы летали в экспедицию на Соловки, можно было наблюдать, как олени кучкуются в основном на болотах, а в лес не идут.

 

– Правда что, когда оленей привозят в город, чтобы катать на них людей за деньги, у животных повреждаются копыта и они погибают?

– Честно говоря, я специально не занимался этим вопросом. Но то, что оленье копыто повреждается, когда он ходит по асфальту, скорее всего, правда. Вряд ли от этого животное погибает, но приятного для него в этом мало.

 

Человек не умнее природы

 

– Как вы вообще относитесь к обогащению фауны за счет искусственного

внедрения в нее новых видов животных?

– Скептически. По-моему, за 4,5 миллиарда лет существования нашей планеты природа уже доказала, что человек не умнее ее. Вселяя какой-то вид на определенную территорию, мы просто не в состоянии предугадать и рассчитать все последствия. Вот, например, хороший зверь – еж. У нас в области его редко встретишь, и по большей части только в южных районах. Если бы он начал активно размножаться, это бы пагубно отразилось на боровой дичи – куропатках, рябчиках, потому что все они гнездятся на земле, а еж любит полакомиться яйцами.

 

– А лис у нас много? Тоже хороший зверек…

– В Архангельской области они есть, но численность небольшая. Хотя много их быть и не может, потому что лисы – хищники. А чем выше животное в пищевой пирамиде, тем его меньше.

Кстати, в начале прошлого года знакомый из Лешуконского района спросил меня, откуда у них взялось так много лис. Дескать, в какой-то деревне изловили около 12 штук. Вероятно, в лесу, среде обитания красной лисицы, стало мало корма, и поэтому она перебралась к людям. Из этого можно сделать вывод, что следующим в цепочке изменений станет снижение численности грызунов. Так и произошло.

На протяжении трех последних лет в области была высокая численность красной и рыжей полевок. Кунице, лисице, пернатым хищникам, таким как ястреб-тетеревятник, и многим другим корма было предостаточно, и они ослабили свой пресс на другие виды. Но сейчас мы наблюдаем депрессию, то есть снижение численности мышевидных грызунов, а значит, хищники начнут охотиться на боровую дичь. Как следствие – ее станет меньше.

 

Когда земля пищит под ногами

 

– Как раз недавно узнала от доктора биологических наук Сергея Тарханова, что его знакомые охотники замечают – стало мало рябчиков. После осенней охоты ему даже жаловались на то, что практически не встречали тетерева. Это ведь не значит, что мы потеряем эти виды навсегда?

– Если мы наблюдаем снижение численности вида, то это не значит, что мы его теряем. Изменения могут быть естественными.

Всем популяциям диких животных свойственно долговременное колебание численности, или, как говорят биологи, цикл численности. Еще исследователь Петр Семенов-Тянь-Шанский, который работал на Кольском полуострове, утверждал, что для боровой дичи губителен возврат холодов в весеннее время. Для других видов важны иные факторы.

Заяц-беляк, например, начал восстанавливать свою численность только в последние годы. Дело в том, что этот вид очень подвержен зооинвазиям – заболеваниям, которые обычно распространяются по воде. Для зайца было достаточно двух мокрых весен, чтобы сократиться в численности.

Моя специализация – тундра. Там, например, все эти колебания численности очень хорошо заметны. Когда несколько лет назад наблюдался пик численности леммингов, тундра ими просто кишела. Было некуда ступить, потому что земля буквально пищала под ногами. В такие периоды тундра оживает: песцы, другие хищники и хищные птицы – все размножаются. Им хватает еды – они не трогают другие виды, ту же куропатку, уток, гусей. А следовательно, тех тоже становится больше.

 

– Слышала еще, что в этом году был плохой урожай шишек, а из-за этого стало меньше белок. То есть, как ни крути, а все взаимосвязано?

– Да, но порой видимых причин может быть недостаточно, чтобы сделать достоверный вывод о каких-то изменениях. Например, человеку, который специально не занимается животными и природой, кажется, что все сосны в лесу одинаковы. Однако охотники и биологи часто отмечают, что некоторые сосны просто полностью объедены глухарями, а другие нет. Получается, в одних питательных и минеральных веществ больше, а в других меньше.

Опять-таки пример из тундры. Раньше на острове Колгуев было пять–семь тысяч домашних оленей.

В прошлом году начались массовые падежи. Многие считают, что это из-за погодных условий. Но вот старейшие оленеводы Колгуева, в частности Иона Ардеев, отмечают, что ягель, которым питаются олени в зимнее время, стал ломким, потерял некоторые кормовые свойства.

Пока мы точно не знаем, но, возможно, это связано с изменением климата. У животных и растений, как и у климата, есть долговременные циклы – вековые, внутривековые. А вот на изломе между фазами потепления и похолодания происходят различные коллизии и небольшие «природные бедствия». Климат, а вместе с ним и природа как бы приспосабливаются к новому этапу своего развития.

Недаром в Египте в этом году прошел снег, которого там ни разу не было. Сейчас как раз природа перестраивается, а значит, могут проявляться факторы, которые человек поймет только по прошествии определенного времени.

 

 

Почему на Соловках не прижились домашние олени?

Почему ежей в Архангельской области не может быть много?

Не теряем ли мы боровую дичь?

Яна Даценко

 

Специалисты утверждают, что с каждым годом городскому жителю все больше не достает общения с природой и животным миром. У многих, наверное, как и у меня, познания ограничиваются лишь школьной программой по биологии. Поэтому мы и решили побеседовать с ученым Института экологических проблем Севера, чтобы развеять свои предубеждения и открыть для себя окружающий мир с нового ракурса.

К слову сказать, собеседник нам попался более чем приятный. Владимир Ануфриев – кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории биоресурсов и этнографии Арктики. Вот уже 27 лет он ходит в экспедиции, следит за изменениями и состоянием тундровой зоны в Архангельской области.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

У оленей

от асфальта

портятся копыта

 

– Недавно услышала новость о том, что в Польшу завезут глухарей из Кировской области, чтобы восстановить там их численность. А у нас в области что-то подобное бывало?

– Немногие знают, что до недавнего времени на Соловецком архипелаге жили северные лесные олени, потому что сейчас их не стало. Еще в XVI–XVII веках на архипелаг этих животных завозили из Лапландии великие русские князья. На оленей никогда не охотились: архипелаг был особо охраняемой природной зоной. В лучшие годы их численность достигала 500 голов.

А вот в годы советской власти многие олени на островах были уничтожены – виной тому война и другие объективные причины. Когда советские функционеры уже в мирное время озаботилась численностью оленей, они решили завезти на архипелаг тундрового, так называемого домашнего оленя. Этих животных на зимнее время ненцы перегоняли тогда в Мезенский и Пинежский районы. Так вот, его численность на Соловках никогда не достигала больше 100 голов.

– Почему?

– Дело в том, что безбедно на архипелаге чувствовал себя только лесной олень. Соловки – это таежная, лесная зона. Какой смысл завозить туда тундрового? У таежного оленя спектр пищевых растений – больше 200 видов. Он приспособлен для жизни в лесу и на лесных болотах. У тундрового, которого на Соловки завозили аж три раза, спектр питания очень узкий – всего лишь около 80 растений. Поэтому, когда мы летали в экспедицию на Соловки, можно было наблюдать, как олени кучкуются в основном на болотах, а в лес не идут.

 

– Правда что, когда оленей привозят в город, чтобы катать на них людей за деньги, у животных повреждаются копыта и они погибают?

– Честно говоря, я специально не занимался этим вопросом. Но то, что оленье копыто повреждается, когда он ходит по асфальту, скорее всего, правда. Вряд ли от этого животное погибает, но приятного для него в этом мало.

 

Человек не умнее природы

 

– Как вы вообще относитесь к обогащению фауны за счет искусственного

внедрения в нее новых видов животных?

– Скептически. По-моему, за 4,5 миллиарда лет существования нашей планеты природа уже доказала, что человек не умнее ее. Вселяя какой-то вид на определенную территорию, мы просто не в состоянии предугадать и рассчитать все последствия. Вот, например, хороший зверь – еж. У нас в области его редко встретишь, и по большей части только в южных районах. Если бы он начал активно размножаться, это бы пагубно отразилось на боровой дичи – куропатках, рябчиках, потому что все они гнездятся на земле, а еж любит полакомиться яйцами.

 

– А лис у нас много? Тоже хороший зверек…

– В Архангельской области они есть, но численность небольшая. Хотя много их быть и не может, потому что лисы – хищники. А чем выше животное в пищевой пирамиде, тем его меньше.

Кстати, в начале прошлого года знакомый из Лешуконского района спросил меня, откуда у них взялось так много лис. Дескать, в какой-то деревне изловили около 12 штук. Вероятно, в лесу, среде обитания красной лисицы, стало мало корма, и поэтому она перебралась к людям. Из этого можно сделать вывод, что следующим в цепочке изменений станет снижение численности грызунов. Так и произошло.

На протяжении трех последних лет в области была высокая численность красной и рыжей полевок. Кунице, лисице, пернатым хищникам, таким как ястреб-тетеревятник, и многим другим корма было предостаточно, и они ослабили свой пресс на другие виды. Но сейчас мы наблюдаем депрессию, то есть снижение численности мышевидных грызунов, а значит, хищники начнут охотиться на боровую дичь. Как следствие – ее станет меньше.

 

Когда земля пищит под ногами

 

– Как раз недавно узнала от доктора биологических наук Сергея Тарханова, что его знакомые охотники замечают – стало мало рябчиков. После осенней охоты ему даже жаловались на то, что практически не встречали тетерева. Это ведь не значит, что мы потеряем эти виды навсегда?

– Если мы наблюдаем снижение численности вида, то это не значит, что мы его теряем. Изменения могут быть естественными.

Всем популяциям диких животных свойственно долговременное колебание численности, или, как говорят биологи, цикл численности. Еще исследователь Петр Семенов-Тянь-Шанский, который работал на Кольском полуострове, утверждал, что для боровой дичи губителен возврат холодов в весеннее время. Для других видов важны иные факторы.

Заяц-беляк, например, начал восстанавливать свою численность только в последние годы. Дело в том, что этот вид очень подвержен зооинвазиям – заболеваниям, которые обычно распространяются по воде. Для зайца было достаточно двух мокрых весен, чтобы сократиться в численности.

Моя специализация – тундра. Там, например, все эти колебания численности очень хорошо заметны. Когда несколько лет назад наблюдался пик численности леммингов, тундра ими просто кишела. Было некуда ступить, потому что земля буквально пищала под ногами. В такие периоды тундра оживает: песцы, другие хищники и хищные птицы – все размножаются. Им хватает еды – они не трогают другие виды, ту же куропатку, уток, гусей. А следовательно, тех тоже становится больше.

 

– Слышала еще, что в этом году был плохой урожай шишек, а из-за этого стало меньше белок. То есть, как ни крути, а все взаимосвязано?

– Да, но порой видимых причин может быть недостаточно, чтобы сделать достоверный вывод о каких-то изменениях. Например, человеку, который специально не занимается животными и природой, кажется, что все сосны в лесу одинаковы. Однако охотники и биологи часто отмечают, что некоторые сосны просто полностью объедены глухарями, а другие нет. Получается, в одних питательных и минеральных веществ больше, а в других меньше.

Опять-таки пример из тундры. Раньше на острове Колгуев было пять–семь тысяч домашних оленей.

В прошлом году начались массовые падежи. Многие считают, что это из-за погодных условий. Но вот старейшие оленеводы Колгуева, в частности Иона Ардеев, отмечают, что ягель, которым питаются олени в зимнее время, стал ломким, потерял некоторые кормовые свойства.

Пока мы точно не знаем, но, возможно, это связано с изменением климата. У животных и растений, как и у климата, есть долговременные циклы – вековые, внутривековые. А вот на изломе между фазами потепления и похолодания происходят различные коллизии и небольшие «природные бедствия». Климат, а вместе с ним и природа как бы приспосабливаются к новому этапу своего развития.

Недаром в Египте в этом году прошел снег, которого там ни разу не было. Сейчас как раз природа перестраивается, а значит, могут проявляться факторы, которые человек поймет только по прошествии определенного времени.

 

 

Поделиться
5408