Билет в Ленинград
Пожалуй, нет в Кулое более уважаемого человека, чем Нина Степановна Гостевская. Около 30 лет проработала она учителем русского языка и литературы в школе № 90. От благодарных учеников за свой труд получила медаль «За справедливость».
Много раз Нина Степановна рассказывала ребятам о пережитом в блокадном городе. Нина Гостевская была в числе тех, кто прожил в осажденном городе девяносто самых страшных дней.
Никто не верил
Ее родители, выходцы из Плесецкого района, в 30-е годы переехали под Ленинград. Она, старшая дочь в семье, родилась в 1931-м. Через несколько лет у Нины появилась сестра Валя. Самая младшенькая, Томочка родилась 3 июня 1941-го… А потом началась война. Нине было девять лет.
Трижды отец вместе с товарищами ходил в военкомат и просил отправить их на фронт. Но, поскольку все они работали на заводе имени Сталина, на фронт их не брали: стране нужны были боеприпасы и вооружение. Для рабочих был выделен отдельный большой дом на Петроградской набережной, куда все и переехали.
Когда 8 сентября 1941 года вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, никто не верил, что наступит голод. Более того, почти все были убеждены, что блокада будет снята в ближайшее время.
«Адольф прилетит»
С июля начались бомбежки. Сначала детям даже было весело. У каждого из них была сумочка, в которую матери заботливо уложили комплект сменной одежды, полотенце и мыло. С этими сумочками ребятишки спускались в бомбоубежища и шутили между собой, что «Адольф прилетел». К осени бомбежки стали более частыми.
Как и положено, 1 сентября пошли в школу. Но очень скоро занятия перенесли все в те же бомбо-
убежища. Один из уроков арифметики под землей Нина Степановна запомнила на всю жизнь. Обстрел длился с 9 утра до 5 вечера. Вернувшись домой, Нина увидела взволнованную маму, которая сказала дочери:
– Больше никуда не пойдешь, умирать – так вместе будем!
И в школу Нина больше не ходила. Бомбоубежищ они боялись: в некоторых во время бомбежек оказывались погребенными люди.
Мороженая капуста
В октябре скудные продовольственные запасы у горожан иссякли. Нину, как самую старшую в семье, отправляли к знакомым в пригород, где можно было еще хоть что-то найти из съестного. Однажды ей удалось собрать целую сумку листьев мороженой капусты. На обратном пути пригородный поезд из-за очередной бомбежки надолго задержали. Нина уснула, устав ждать.
Город оказался перекрыт. Девчушка никак не могла добраться до дома. От страха она плакала. Незнакомые мужчина и женщина предложили Нине свою помощь. Взяли за руку и повели к дому: им оказалось по пути. Мужчина нес сумку с мороженой капустой. За нее Нина очень боялась, больше ни о чем и думать не могла. Но взрослые оказались порядочными людьми: сумку с драгоценными листьями капусты отдали ей у дома…
А мама встретила старшую дочь горькими словами: «Ой, доченька, паек убавили еще на 25 граммов!»
На следующий день, 21 ноября, Нине исполнилось 10 лет. А в Ленинграде начался отсчет тем самым страшным 90 дням, когда хлеба давали по 125 граммов… Наступил голод.
Сварили присыпку
Нина Степановна помнит эти бесконечные очереди за хлебом по карточкам. Однажды, не выдержав, уснула под лестницей прямо в парадной здания магазина. Когда проснулась, то обнаружила, что с нее сняли платок.
По городу прошел слух, что неплохую кашу можно сварить из детской присыпки. В аптеке Нина купила по маминой просьбе две коробочки этой самой присыпки. И правда, каша очень девчушке понравилась. Она была розоватого цвета и скрипела на зубах. Видимо, в ее составе был крахмал. Больше присыпки купить не удалось: во всех аптеках она закончилась. Люди ее просто съели…
Нина ходила на молочную кухню, которая еще как-то существовала в блокадном городе, за соевым молоком для Томочки. 16 февраля силы ее оставили. Она взяла молоко, вышла на улицу и не смогла идти дальше. Села. Помог проходящий мимо морской офицер. Он довел девчушку до дома и велел передать маме, чтобы та не отпускала больше ее одну никуда.
Мама ответила: «Ходить больше не надо. Томочка умерла».
Деньги за усиленное питание
Вскоре Мальгины перебрались в комнатушку с буржуйкой. На дрова рубили мебель. В феврале 1942 года с завода на санках привезли отца, который от голода больше не мог работать. Не зная, что делать и как спасать мужа, мама вызвала врача…
Приехала врач. По сравнению с семьей Мальгиных она выглядела цветуще. Сказала, что с марта может выписать отцу усиленное питание, но для этого нужны… деньги. В отчаянии мама продала последний хлеб. Врач деньги получила, и с марта в рационе семьи появилась манная крупа.
Мама вышла на работу, а Нина выхаживала отца и Валю. Она варила кашу, топила буржуйку, ходила с чайником на Неву. Взрослые не подпускали девочку близко к опасной полынье, а черпали ей воду своими ковшичками.
«Спасай девчонок!»
Отец умер 27 марта. Папу зашили в белую простыню и отвезли на пункт, где собирали умерших. Почему-то поверх белой простыни проступило красное пятно крови…
К 1 Мая 1942 года ленинградцам выдали топленое масло, пшено и селедку. Нина ничего из этих продуктов не съела. Переболев желтухой, она не могла переносить желтого цвета пшенной каши и запаха масла. Селедку «не принял» желудок. Когда стали расти травы (одуванчики, подорожник), их рвали и пекли с ними и пшеном лепешки.
Ближе к лету приехал мамин брат – военный и сказал: «Уезжай, спасай девчонок!»
И семья отправилась в эвакуацию, в Алтайский край. С теми же сумочками, с которыми ходили в бомбоубежище.
Картошка
Добрались до Вологды. И мама сообразила, что недалеко ее родина. Отправилась к коменданту и уговорила его не везти семью на Алтай.
Бабушка приехала за ними в Плесецк на телеге. С поезда сошли девчушки – ручки и ножки у них напоминали соломинки, головы были совсем седые. Путь из блокадного города до родной деревни занял десять дней.
Нина Степановна до сих пор безмерно благодарна семье бабушки, которая приняла всех родственников и смогла разместить их, ведь до Мальгиных к ней уже успели эвакуироваться из Ленинграда невестка, сестра и внук. Единственное, что запомнила десятилетняя девочка во время приезда в деревню, где раньше никогда не была, – картошку…
У нее свой маршрут
О прорыве блокады в 43-м Мальгины узнали из газет. В 1946 году мама съездила в Ленинград: город ждал их. Можно было снова поселиться в квартире и устроиться на работу. Но мама вернулась обратно в деревню. Она ужасно боялась голода, и это чувство страха не покидало ее всю оставшуюся жизнь.
Нина закончила школу, педагогическое училище и учительский институт в Вельске. Осталась там из-за мамы, чтобы быть ближе к ней.
Здесь вышла замуж, родила детей. А в 1963 году семья Гостевских переехала в Кулой.
Но судьба не смогла разлучить Нину Степановну с Ленинградом. В этом городе сейчас живут ее дети и внуки. К приезду бабушки они готовят целую культурную программу по Северной Пальмире.
Но у Нины Гостевской, пережившей в десять лет блокаду, есть свой маршрут, неизменный, который она повторяет из года в год. Петроградская набережная, улица Куйбышева, Дорога жизни, музей на Ладоге и Пискаревское мемориальное кладбище… Здесь она преклоняет колена перед двумя могилами – № 8 и № 25. В Книгу Памяти Санкт-Петербурга занесены имена двух дорогих ее сердцу людей – сестры Томочки и отца Степана Мальгина.
Расстояние в несколько сотен километров от Кулоя до города, где родилась, Нина Степановна преодолевает каждый год. И всегда покупает билет до ЛЕНИНГРАДА. В ее жизни есть только один город.
Наталья Рогозина
Пожалуй, нет в Кулое более уважаемого человека, чем Нина Степановна Гостевская. Около 30 лет проработала она учителем русского языка и литературы в школе № 90. От благодарных учеников за свой труд получила медаль «За справедливость».
Много раз Нина Степановна рассказывала ребятам о пережитом в блокадном городе. Нина Гостевская была в числе тех, кто прожил в осажденном городе девяносто самых страшных дней.
Никто не верил
Ее родители, выходцы из Плесецкого района, в 30-е годы переехали под Ленинград. Она, старшая дочь в семье, родилась в 1931-м. Через несколько лет у Нины появилась сестра Валя. Самая младшенькая, Томочка родилась 3 июня 1941-го… А потом началась война. Нине было девять лет.
Трижды отец вместе с товарищами ходил в военкомат и просил отправить их на фронт. Но, поскольку все они работали на заводе имени Сталина, на фронт их не брали: стране нужны были боеприпасы и вооружение. Для рабочих был выделен отдельный большой дом на Петроградской набережной, куда все и переехали.
Когда 8 сентября 1941 года вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, никто не верил, что наступит голод. Более того, почти все были убеждены, что блокада будет снята в ближайшее время.
«Адольф прилетит»
С июля начались бомбежки. Сначала детям даже было весело. У каждого из них была сумочка, в которую матери заботливо уложили комплект сменной одежды, полотенце и мыло. С этими сумочками ребятишки спускались в бомбоубежища и шутили между собой, что «Адольф прилетел». К осени бомбежки стали более частыми.
Как и положено, 1 сентября пошли в школу. Но очень скоро занятия перенесли все в те же бомбо-
убежища. Один из уроков арифметики под землей Нина Степановна запомнила на всю жизнь. Обстрел длился с 9 утра до 5 вечера. Вернувшись домой, Нина увидела взволнованную маму, которая сказала дочери:
– Больше никуда не пойдешь, умирать – так вместе будем!
И в школу Нина больше не ходила. Бомбоубежищ они боялись: в некоторых во время бомбежек оказывались погребенными люди.
Мороженая капуста
В октябре скудные продовольственные запасы у горожан иссякли. Нину, как самую старшую в семье, отправляли к знакомым в пригород, где можно было еще хоть что-то найти из съестного. Однажды ей удалось собрать целую сумку листьев мороженой капусты. На обратном пути пригородный поезд из-за очередной бомбежки надолго задержали. Нина уснула, устав ждать.
Город оказался перекрыт. Девчушка никак не могла добраться до дома. От страха она плакала. Незнакомые мужчина и женщина предложили Нине свою помощь. Взяли за руку и повели к дому: им оказалось по пути. Мужчина нес сумку с мороженой капустой. За нее Нина очень боялась, больше ни о чем и думать не могла. Но взрослые оказались порядочными людьми: сумку с драгоценными листьями капусты отдали ей у дома…
А мама встретила старшую дочь горькими словами: «Ой, доченька, паек убавили еще на 25 граммов!»
На следующий день, 21 ноября, Нине исполнилось 10 лет. А в Ленинграде начался отсчет тем самым страшным 90 дням, когда хлеба давали по 125 граммов… Наступил голод.
Сварили присыпку
Нина Степановна помнит эти бесконечные очереди за хлебом по карточкам. Однажды, не выдержав, уснула под лестницей прямо в парадной здания магазина. Когда проснулась, то обнаружила, что с нее сняли платок.
По городу прошел слух, что неплохую кашу можно сварить из детской присыпки. В аптеке Нина купила по маминой просьбе две коробочки этой самой присыпки. И правда, каша очень девчушке понравилась. Она была розоватого цвета и скрипела на зубах. Видимо, в ее составе был крахмал. Больше присыпки купить не удалось: во всех аптеках она закончилась. Люди ее просто съели…
Нина ходила на молочную кухню, которая еще как-то существовала в блокадном городе, за соевым молоком для Томочки. 16 февраля силы ее оставили. Она взяла молоко, вышла на улицу и не смогла идти дальше. Села. Помог проходящий мимо морской офицер. Он довел девчушку до дома и велел передать маме, чтобы та не отпускала больше ее одну никуда.
Мама ответила: «Ходить больше не надо. Томочка умерла».
Деньги за усиленное питание
Вскоре Мальгины перебрались в комнатушку с буржуйкой. На дрова рубили мебель. В феврале 1942 года с завода на санках привезли отца, который от голода больше не мог работать. Не зная, что делать и как спасать мужа, мама вызвала врача…
Приехала врач. По сравнению с семьей Мальгиных она выглядела цветуще. Сказала, что с марта может выписать отцу усиленное питание, но для этого нужны… деньги. В отчаянии мама продала последний хлеб. Врач деньги получила, и с марта в рационе семьи появилась манная крупа.
Мама вышла на работу, а Нина выхаживала отца и Валю. Она варила кашу, топила буржуйку, ходила с чайником на Неву. Взрослые не подпускали девочку близко к опасной полынье, а черпали ей воду своими ковшичками.
«Спасай девчонок!»
Отец умер 27 марта. Папу зашили в белую простыню и отвезли на пункт, где собирали умерших. Почему-то поверх белой простыни проступило красное пятно крови…
К 1 Мая 1942 года ленинградцам выдали топленое масло, пшено и селедку. Нина ничего из этих продуктов не съела. Переболев желтухой, она не могла переносить желтого цвета пшенной каши и запаха масла. Селедку «не принял» желудок. Когда стали расти травы (одуванчики, подорожник), их рвали и пекли с ними и пшеном лепешки.
Ближе к лету приехал мамин брат – военный и сказал: «Уезжай, спасай девчонок!»
И семья отправилась в эвакуацию, в Алтайский край. С теми же сумочками, с которыми ходили в бомбоубежище.
Картошка
Добрались до Вологды. И мама сообразила, что недалеко ее родина. Отправилась к коменданту и уговорила его не везти семью на Алтай.
Бабушка приехала за ними в Плесецк на телеге. С поезда сошли девчушки – ручки и ножки у них напоминали соломинки, головы были совсем седые. Путь из блокадного города до родной деревни занял десять дней.
Нина Степановна до сих пор безмерно благодарна семье бабушки, которая приняла всех родственников и смогла разместить их, ведь до Мальгиных к ней уже успели эвакуироваться из Ленинграда невестка, сестра и внук. Единственное, что запомнила десятилетняя девочка во время приезда в деревню, где раньше никогда не была, – картошку…
У нее свой маршрут
О прорыве блокады в 43-м Мальгины узнали из газет. В 1946 году мама съездила в Ленинград: город ждал их. Можно было снова поселиться в квартире и устроиться на работу. Но мама вернулась обратно в деревню. Она ужасно боялась голода, и это чувство страха не покидало ее всю оставшуюся жизнь.
Нина закончила школу, педагогическое училище и учительский институт в Вельске. Осталась там из-за мамы, чтобы быть ближе к ней.
Здесь вышла замуж, родила детей. А в 1963 году семья Гостевских переехала в Кулой.
Но судьба не смогла разлучить Нину Степановну с Ленинградом. В этом городе сейчас живут ее дети и внуки. К приезду бабушки они готовят целую культурную программу по Северной Пальмире.
Но у Нины Гостевской, пережившей в десять лет блокаду, есть свой маршрут, неизменный, который она повторяет из года в год. Петроградская набережная, улица Куйбышева, Дорога жизни, музей на Ладоге и Пискаревское мемориальное кладбище… Здесь она преклоняет колена перед двумя могилами – № 8 и № 25. В Книгу Памяти Санкт-Петербурга занесены имена двух дорогих ее сердцу людей – сестры Томочки и отца Степана Мальгина.
Расстояние в несколько сотен километров от Кулоя до города, где родилась, Нина Степановна преодолевает каждый год. И всегда покупает билет до ЛЕНИНГРАДА. В ее жизни есть только один город.
Наталья Рогозина
