Без Ширши и Лапоминки Архангельское адмиралтейство не могло обойтись…
Все началось с заброшенной мельницы
– Я веду речь о тех объектах адмиралтейства, которые располагались на территории существующего ныне Приморского района, – пояснил Игорь Михайлович. – Архангельское адмиралтейство включало в себя не только вначале городскую, а затем и судоверфь в Соломбале с доками и гаванью. В составе этого большого производственного комплекса были и другие территории, в частности Ширша.
Известно, что ее стали осваивать для нужд военного судостроения еще в 1706 году, когда бывшая мельница Сийского монастыря, заброшенная обителью, перешла в ведение адмиралтейства. Ее перестроили и стали там пилить лес для строительства судов.
Впоследствии в Ширше развился полный цикл лесопиления. Доски доставляли в Архангельск, подсушивали, и они шли на нужды судостроения.
Также на ширшинской территории возвели кузнечный металлургический комплекс, где изготавливали якоря и другие важные кованые металлические детали судов, которые в обычной кузнице изготовить было очень сложно и даже невозможно, так как требовались достаточно мощные молоты. Поднять их могла только большая масса воды – вода озер Ширшинское, Золотицкое и Холмовское. Они-то и входили в состав производственного комплекса, на них построили дамбы. Та, что находилась на озере Холмовском, существует и теперь, она, пожалуй, единственная сохранившаяся часть комплекса, работавшего до конца существования адмиралтейства.
– Дамба подлежит государственной охране как объект культурного наследия, – уверен Игорь Гостев. – Производственный комплекс, о котором идет речь, посещался только специалистами, а из высочайших особ в 1844 году в Ширше побывал великий князь Константин Николаевич. Он наблюдал, как пилят доски, как работает завод. Впоследствии с восхищением писал об этом отцу императору Николаю I, отмечая, что резьба по дереву тут превосходит по своей красоте гамбсовскую резьбу мастеров-краснодеревщиков Петербурга.
Со временем Архангельского адмиралтейства не стало, а о Ширше вспоминали как о месте для различных хозяйственных, а затем и военных нужд. Сейчас, к сожалению, эта историческая территория – просто пустырь, а ведь можно было бы здесь создать зону отдыха, установить памятный знак. Тогда бы и местных жителей прибавилось, ведь тут когда-то находилась большая деревня, в ней – церковь.
Самая отдаленная гавань
Еще один объект, относившийся непосредственно к адмиралтейству, а вернее, к Архангельскому военному порту, – Лапоминская гавань. Сегодня это деревня Лапоминка.
Гавань в то время использовалась для зимнего отстоя купеческих и военных судов. С 1708 по 1715 год, а затем с 1734 до 1850-х годов ее использовали прежде всего как военную структуру. Туда выводили недостроенные корабли из Архангельского адмиралтейства, очень большие, которые из-за сильной осадки не могли быть полностью оснащены в адмиралтействе, и с помощью камелий и понтонов, не нагруженные балластом, они отводились в Лапоминку. А уж там их и балластом грузили, и пушки на них устанавливали, а еще загружали ядра, порох. Тут и якоря на них навешивали.
Также в Лапоминской гавани проводили срочные работы на кораблях, вернувшихся с моря. Здесь находились достроечные стенки адмиралтейства, проживали ластовые команды, занимавшиеся погрузкой, выгрузкой балласта и боеприпасов.
Эта гавань являлась самой удаленной от центра Архангельска структурой адмиралтейства – самостоятельной крепостью в его окрестностях. А начиналась она как отдельная батарея в 1708 году, возобновила деятельность только в 1734-м, а обновили ее в 1742 году. К концу XVIII века крепость достроили как самостоятельную боевую единицу. В таком виде она просуществовала достаточно долго, пока не потеряла своего стратегического значения.
– Как вспоминал в своих дневниках русский путешественник Петр Иванович Челищев, который в 1791 году посетил Архангельск и Лапоминку, на территории последней уже не сохранился дворец Петра Великого, но место, где он стоял, было огорожено штакетником. То есть в бытность Петра там был построен какой-то походный домик, и это место долго сохраняли и берегли, – отметил Игорь Гостев. – К сожалению, нам пока не удалось найти документы, рассказывающие, как имя Петра связано с Лапоминской. Но свидетельство русского офицера конца XVIII века дорогого стоит. Возможно, многое здесь основывается на показаниях очевидцев, сообщениях выделенных ему сопровождающих, тоже грамотных офицеров.
Известно, что ее стали осваивать для нужд военного судостроения еще в 1706 году, когда бывшая мельница Сийского монастыря, заброшенная обителью, перешла в ведение адмиралтейства. Ее перестроили и стали там пилить лес для строительства судов.
Впоследствии в Ширше развился полный цикл лесопиления. Доски доставляли в Архангельск, подсушивали, и они шли на нужды судостроения.
Также на ширшинской территории возвели кузнечный металлургический комплекс, где изготавливали якоря и другие важные кованые металлические детали судов, которые в обычной кузнице изготовить было очень сложно и даже невозможно, так как требовались достаточно мощные молоты. Поднять их могла только большая масса воды – вода озер Ширшинское, Золотицкое и Холмовское. Они-то и входили в состав производственного комплекса, на них построили дамбы. Та, что находилась на озере Холмовском, существует и теперь, она, пожалуй, единственная сохранившаяся часть комплекса, работавшего до конца существования адмиралтейства.
– Дамба подлежит государственной охране как объект культурного наследия, – уверен Игорь Гостев. – Производственный комплекс, о котором идет речь, посещался только специалистами, а из высочайших особ в 1844 году в Ширше побывал великий князь Константин Николаевич. Он наблюдал, как пилят доски, как работает завод. Впоследствии с восхищением писал об этом отцу императору Николаю I, отмечая, что резьба по дереву тут превосходит по своей красоте гамбсовскую резьбу мастеров-краснодеревщиков Петербурга.
Со временем Архангельского адмиралтейства не стало, а о Ширше вспоминали как о месте для различных хозяйственных, а затем и военных нужд. Сейчас, к сожалению, эта историческая территория – просто пустырь, а ведь можно было бы здесь создать зону отдыха, установить памятный знак. Тогда бы и местных жителей прибавилось, ведь тут когда-то находилась большая деревня, в ней – церковь.
Самая отдаленная гавань
Еще один объект, относившийся непосредственно к адмиралтейству, а вернее, к Архангельскому военному порту, – Лапоминская гавань. Сегодня это деревня Лапоминка.
Гавань в то время использовалась для зимнего отстоя купеческих и военных судов. С 1708 по 1715 год, а затем с 1734 до 1850-х годов ее использовали прежде всего как военную структуру. Туда выводили недостроенные корабли из Архангельского адмиралтейства, очень большие, которые из-за сильной осадки не могли быть полностью оснащены в адмиралтействе, и с помощью камелий и понтонов, не нагруженные балластом, они отводились в Лапоминку. А уж там их и балластом грузили, и пушки на них устанавливали, а еще загружали ядра, порох. Тут и якоря на них навешивали.
Также в Лапоминской гавани проводили срочные работы на кораблях, вернувшихся с моря. Здесь находились достроечные стенки адмиралтейства, проживали ластовые команды, занимавшиеся погрузкой, выгрузкой балласта и боеприпасов.
Эта гавань являлась самой удаленной от центра Архангельска структурой адмиралтейства – самостоятельной крепостью в его окрестностях. А начиналась она как отдельная батарея в 1708 году, возобновила деятельность только в 1734-м, а обновили ее в 1742 году. К концу XVIII века крепость достроили как самостоятельную боевую единицу. В таком виде она просуществовала достаточно долго, пока не потеряла своего стратегического значения.
– Как вспоминал в своих дневниках русский путешественник Петр Иванович Челищев, который в 1791 году посетил Архангельск и Лапоминку, на территории последней уже не сохранился дворец Петра Великого, но место, где он стоял, было огорожено штакетником. То есть в бытность Петра там был построен какой-то походный домик, и это место долго сохраняли и берегли, – отметил Игорь Гостев. – К сожалению, нам пока не удалось найти документы, рассказывающие, как имя Петра связано с Лапоминской. Но свидетельство русского офицера конца XVIII века дорогого стоит. Возможно, многое здесь основывается на показаниях очевидцев, сообщениях выделенных ему сопровождающих, тоже грамотных офицеров.
