Арктика на холсте
В ноябре нынешнего года будет отмечаться 150-летие со дня рождения первого живописца Арктики Александра Борисова, в чьем творчестве важную роль сыграли Соловки.
Удивительна судьба этого художника – представитель академической школы, ученик Шишкина и Куинджи, первооткрыватель в русском изобразительном искусстве арктической темы, художник с мировым именем, чьим творчеством восхищались и американский президент Рузвельт, и вождь мирового пролетариата Владимир Ленин, в конце жизни оказался в забвении.
Александр Борисов родился в деревне Глубокий Ручей близ Красноборска тогдашней Вологодской губернии. В пятнадцать лет он пришел в Соловецкий монастырь, где работал на рыболовной тоне в Савватиевском скиту. Вскоре он устроился учеником в иконописную мастерскую. Архимандрит монастыря, увидев карандашные рисунки Борисова, увез его в главную обитель. Будучи послушником, Александр обучался рисованию и иконописи.
На работы Борисова обратили внимание посещавшие Соловки президент Академии художеств Великий князь Владимир Александрович и известный собиратель живописи генерал Андрей Андреевич Боголюбов, служивший в штабе Петербургского военного округа. Они помогли Александру: ему была выделена стипендия, и 20 сентября 1886 года он приехал в Санкт-Петербург.
Летом 1894 года Борисов сопровождал С. Ю. Витте на пароходе «Ломоносов» в поездке по Северу. В обязанности Борисова входили зарисовки гаваней и бухт мурманского побережья. Художник осуществил мечту побывать в Ледовитом океане. Из поездки 1894 года он привез около 150 этюдов.
– Думаю, что если б не обетная поездка на Соловки крестьянского паренька из деревни Глубокий Ручей, то мы бы вообще не узнали такого художника Борисова, – считает Ксения Мацегора, заведующая Музеем художественного освоения Арктики имени Александра Борисова.
Весенняя полярная ночь. 1897
Творчество Борисова советскими академиками от искусства долго рассматривалось как «северное», что-то вроде местечкового. Ныне ситуация меняется, чему способствуют архангельские музейщики, планируя большие мероприятия в Архангельске и Красноборске, посвященные юбилею мастера. Одно из них – конференция с участием специалистов из России и зарубежных стран. И одна из ее тем – соловецкая мастерская иконописи, где и получил первые навыки живописца юный Борисов.
По воспоминаниям самого художника, на Соловках его поразили природа и необыкновенные белые соловецкие ночи. Монахи показались ему людьми вдумчивыми и немногословными, они-то и заметили талант мальчика-трудника, определив его учеником в иконописную мастерскую. Впоследствии Александр Алексеевич вспоминал этот труднический соловецкий период своей жизни как самый счастливый.
Вероятно, этот свет творчества, который зажегся на Соловках, будущий художник пронес до конца, в мыслях и наяву вновь и вновь возвращаясь на Соловки. Сохранилась икона, написанная Борисовым в той самой соловецкой иконописной мастерской, которую искусствоведы относят к раннему творчеству будущего художника. Она хранится в Красноборском краеведческом музее.
Полярная станция. 1906
В Музее художественного освоения Арктики эту соловецкую тему творчества Борисова отразили не только картинами мастера, находящимися в постоянной экспозиции, но и в оформлении музейного зала – одна стена имитирует знаменитую каменную кладку Соловецкого кремля. А чтобы уж совсем было понятно, здесь же представлена фотография Соловецкой башни архангельского фотографа Якова Лейцингера. Кроме того, в доке Соловков были созданы некоторые детали знаменитой яхты «Мечта», построенной по проекту петербургского инженера Александра Фандерфлита для путешествия Борисова на Новую Землю. Живописную картину Борисова «Судно во льдах» можно увидеть в экспозиции архангельского музея, на ней и запечатлена та самая яхта «Мечта». Эта картина много раз воспроизводилась в различных буклетах и книгах, посвященных Северу, северным художникам, музею изобразительных искусств или самому художнику Борисову, и, наверное, более других известна широкому зрителю. Так получилось, что работы Борисова после известной «ревизии» Третьяковской галереи уже в советское время оказались рассеяны по российским музеям. Своей задачей архангельские музейщики считают собрать максимальные сведения о творческом наследии Борисова и полагают надежды на предстоящую конференцию.
– Нам интересно все, что связано с Борисовым, – говорит Ксения Мацегора, – иногда проявляются вроде бы детали, о которых мало кто знал или вообще никто не знал. Но эти детали многое говорят о своем времени или о самом художнике. Мы, например, только недавно выяснили у специалистов калифорнийского Стэнфордского университета, что просьбу от государственного деятеля России Сергея Витте принять русского художника Борисова передал Теодору Рузвельту петербургский корреспондент «Дейли телеграф» Диллон. Нам переслали оттуда копии писем Диллона. И о соловецком периоде жизни Борисова, давшем ему толчок как художнику, нам известно далеко не все…
Удивительна судьба этого художника – представитель академической школы, ученик Шишкина и Куинджи, первооткрыватель в русском изобразительном искусстве арктической темы, художник с мировым именем, чьим творчеством восхищались и американский президент Рузвельт, и вождь мирового пролетариата Владимир Ленин, в конце жизни оказался в забвении.
Александр Борисов родился в деревне Глубокий Ручей близ Красноборска тогдашней Вологодской губернии. В пятнадцать лет он пришел в Соловецкий монастырь, где работал на рыболовной тоне в Савватиевском скиту. Вскоре он устроился учеником в иконописную мастерскую. Архимандрит монастыря, увидев карандашные рисунки Борисова, увез его в главную обитель. Будучи послушником, Александр обучался рисованию и иконописи.
На работы Борисова обратили внимание посещавшие Соловки президент Академии художеств Великий князь Владимир Александрович и известный собиратель живописи генерал Андрей Андреевич Боголюбов, служивший в штабе Петербургского военного округа. Они помогли Александру: ему была выделена стипендия, и 20 сентября 1886 года он приехал в Санкт-Петербург.
Летом 1894 года Борисов сопровождал С. Ю. Витте на пароходе «Ломоносов» в поездке по Северу. В обязанности Борисова входили зарисовки гаваней и бухт мурманского побережья. Художник осуществил мечту побывать в Ледовитом океане. Из поездки 1894 года он привез около 150 этюдов.
– Думаю, что если б не обетная поездка на Соловки крестьянского паренька из деревни Глубокий Ручей, то мы бы вообще не узнали такого художника Борисова, – считает Ксения Мацегора, заведующая Музеем художественного освоения Арктики имени Александра Борисова.
Весенняя полярная ночь. 1897
Творчество Борисова советскими академиками от искусства долго рассматривалось как «северное», что-то вроде местечкового. Ныне ситуация меняется, чему способствуют архангельские музейщики, планируя большие мероприятия в Архангельске и Красноборске, посвященные юбилею мастера. Одно из них – конференция с участием специалистов из России и зарубежных стран. И одна из ее тем – соловецкая мастерская иконописи, где и получил первые навыки живописца юный Борисов.
По воспоминаниям самого художника, на Соловках его поразили природа и необыкновенные белые соловецкие ночи. Монахи показались ему людьми вдумчивыми и немногословными, они-то и заметили талант мальчика-трудника, определив его учеником в иконописную мастерскую. Впоследствии Александр Алексеевич вспоминал этот труднический соловецкий период своей жизни как самый счастливый.
Вероятно, этот свет творчества, который зажегся на Соловках, будущий художник пронес до конца, в мыслях и наяву вновь и вновь возвращаясь на Соловки. Сохранилась икона, написанная Борисовым в той самой соловецкой иконописной мастерской, которую искусствоведы относят к раннему творчеству будущего художника. Она хранится в Красноборском краеведческом музее.
Полярная станция. 1906
В Музее художественного освоения Арктики эту соловецкую тему творчества Борисова отразили не только картинами мастера, находящимися в постоянной экспозиции, но и в оформлении музейного зала – одна стена имитирует знаменитую каменную кладку Соловецкого кремля. А чтобы уж совсем было понятно, здесь же представлена фотография Соловецкой башни архангельского фотографа Якова Лейцингера. Кроме того, в доке Соловков были созданы некоторые детали знаменитой яхты «Мечта», построенной по проекту петербургского инженера Александра Фандерфлита для путешествия Борисова на Новую Землю. Живописную картину Борисова «Судно во льдах» можно увидеть в экспозиции архангельского музея, на ней и запечатлена та самая яхта «Мечта». Эта картина много раз воспроизводилась в различных буклетах и книгах, посвященных Северу, северным художникам, музею изобразительных искусств или самому художнику Борисову, и, наверное, более других известна широкому зрителю. Так получилось, что работы Борисова после известной «ревизии» Третьяковской галереи уже в советское время оказались рассеяны по российским музеям. Своей задачей архангельские музейщики считают собрать максимальные сведения о творческом наследии Борисова и полагают надежды на предстоящую конференцию.
– Нам интересно все, что связано с Борисовым, – говорит Ксения Мацегора, – иногда проявляются вроде бы детали, о которых мало кто знал или вообще никто не знал. Но эти детали многое говорят о своем времени или о самом художнике. Мы, например, только недавно выяснили у специалистов калифорнийского Стэнфордского университета, что просьбу от государственного деятеля России Сергея Витте принять русского художника Борисова передал Теодору Рузвельту петербургский корреспондент «Дейли телеграф» Диллон. Нам переслали оттуда копии писем Диллона. И о соловецком периоде жизни Борисова, давшем ему толчок как художнику, нам известно далеко не все…
