1 июня 2019

Альберт Сметанин о слагаемых экономического прорыва

В мае в Москве состоялся академический экономический форум (МАЭФ-2019), участники которого приняли обращение.

Альберт Сметанин о слагаемых экономического прорыва

Суть его: в стране сложились благоприятные условия для экономического прорыва, при этом необходимо серьезно откорректировать государственную политику, прежде всего в таких сферах, как борьба с бедностью, развитие стратегического планирования, поддержка фундаментальной науки. О том, какие задачи надо решить для этого, мы попросили рассказать советника ректора САФУ, председателя Архангельского регионального отделения Вольного экономического общества России профессора Альберта Васильевича Сметанина.

Рожденные в СССР

– Я бы хотел подчеркнуть, что это происходит впервые – академический экономический форум, где собралась научная элита из России и 25 стран мира. Инициаторами его выступили Вольное экономическое общество России, Российская академия наук и Международный союз экономистов. То есть ставка делается на образование, науку – казалось бы, не экономические факторы, но без них экономика, высокие технологии развиваться не могут. Все мы знаем о «японском чуде». А с чего оно началось? С учителя, с его статуса.

Мы все родом из СССР, где была лучшая система образования и науки. С середины восьмидесятых годов было падение на полтора процента, но рост-то составлял тогда три процента! Мы были второй супердержавой не только в военном отношении.

– А прежде всего и в образовательном, и в научном отношении…

– По тем отраслям, где мы преуспели: в ракетостроении, самолетостроении, атомной энергетике. По промышленным роботам мы опережали американцев. В 1992–1994 годах в ВЗФЭИ была организована Русско-Американская школа бизнеса (мы тогда выпустили сорок магистров управления бизнесом). Два года сюда приезжала профессура из США. Они удивлялись: сколько у вас составляет финансирование образования? В США было четыре процента. А у нас десять. На науку у них один процент. А у нас три.

– Потом ситуация в образовании стала меняться не в лучшую сторону.

– Сейчас у нас меньше четырех процентов идет на образование и около одного – на науку. На здравоохранение тоже с трудом четыре процента наберем. А, к примеру, в Гарварде всего 15 тысяч студентов, а бюджет – более семи миллиардов долларов.

За 2018 год в Архангельской области средняя зарплата в системе образования составляла тридцать с небольшим тысяч, тогда как в рыболовной отрасли было сто тысяч, в финансовой сфере – семьдесят тысяч.

А у нас сегодня получился разрыв науки, высшей школы и производства. На форуме и шла речь о том, как наладить между ними мосты.

– И что предлагается сделать для этого?

– Когда нас «патриотично» упрекают, что мы мало работаем со студентами, не настраиваем их оставаться работать в регионе, то возникает вопрос другого плана: где работать? Да, есть флагманы в лесопромышленном комплексе (АЦБК, Устьянский ЛПК, «Илим»), добыча алмазов, предприятия ВПК… Но куда могут взять человека без опыта работы? Большой вопрос. К советской системе распределения нам не вернуться, скорее всего, но можно сделать квотирование мест на наших предприятиях для выпускников.

Если это частные предприятия, то государство компенсирует им то, что они взяли на работу этого специалиста – живыми деньгами или льготными кредитами. Вопрос требует серьезной проработки. Еще один возможный вариант: продлить срок обучения в вузах на шесть месяцев, которые будут реальной практикой с записью в трудовой книжке.

У нас есть закон о государственно-частном партнерстве, и эти меры вписываются в закон. Тогда зачем выпускнику вуза ехать куда-то за пределы области, когда рабочие места есть здесь, в регионе?

Попутно встает вопрос о зарплате. Если шире – проблеме бедности. Ее надо решать, но не с помощью статистики, а реального повышения зарплаты. Она должна быть достойной, как у работающих в бюджетной сфере, в бизнесе, так и у преподавателей. Сегодня же в Архангельской области меньше 25 тысяч в месяц зарабатывают 42% опрошенных, от 25 до 35 тысяч – 27%.

А для студентов – снижение платы за обучение и увеличение числа бюджетных мест. В Германии и Франции 80–90 процентов студентов учатся за счет бюджета. В США дается кредит на 20 лет под низкий процент. У нас же население при кредитовании только беднеет. Потому что во многих случаях люди берут кредит буквально на еду. Прозвучало даже предложение: может быть, сразу выдавать кредиты продуктами?

Социальная ответственность

– Сегодня предлагается в вузах приграничных регионов сделать высшее образование в государственных вузах только бюджетным.

– Медиков, я считаю, нужно готовить только за счет бюджета.

В конце восьмидесятых горбачевская перестройка забуксовала во многом благодаря ортодоксальному марксизму, носителем которого являлась партийно-советская номенклатура. Ее место в начале девяностых заняла другая элита – элита русского либерализма с концептой рыночного фундаментализма (всесильности рынка) и денежного фетишизма.

Основателей этого подхода Бориса Ельцина, Егора Гайдара уже нет, а привычка мерить практически все процессы в обществе «рыночным аршином» осталась. В том числе в образовании, науке, здравоохранении, культуре. Но рыночные подходы в этих сферах могут быть лишь вспомогательными. К примеру, доля государственных средств в высшем образовании ЕС доминирует: в Норвегии – 97%, Финляндии – 95%, Дании – 96%, Швеции – 89%, Германии – 85%, во Франции – 84%. А в России ежегодно снижается количество бюджетных мест. Если по закону о высшем образовании 1996 года выделялось 170 бюджетных мест на 10 тысяч населения, то сегодня 130 мест на 10 тысяч. В сравнении с советским периодом произошло сокращение почти в два раза (220 – на 10 тысяч населения). При этом затраты на одного российского студента, преподавателя в разы меньше, чем в Европе.

И все же платность образования, рост его цены не самая главная проблема высшего образования, хотя и чувствительная. Самый большой урон вузовскому образованию нанесла «бакалавризация», кардинальное сокращение подготовки специалистов и превращение единого процесса обучения и воспитания в образовательные услуги.

– Что говорится в документах форума о роли бизнеса?

– Мы подходим к теме социальной ответственности бизнеса. В европейских странах в зарплату человека уже закладывается возможность учиться, отдыхать, купить жилье. При наших доходах для покупки жилья потребуется 15–20 лет. Сегодня много вопросов к крупному бизнесу и чиновникам. Как сделать социально-технологический прорыв? Впрягаться нужно всем, в том числе олигархам и чиновникам наравне с остальными. Должна быть выстроена модель управления.

Как говорит академик Виктор Ивантер, большинство инвестиций уходит в нефтегазовый, транспортный секторы для поддержания стабильности.

Это правильно, с ним можно согласиться. А что для развития? Для него инвестиций недостаточно. Но без них не будет движения вперед.

Когда мы говорим о технологическом рывке, есть еще другая сторона вопроса: да, ведущие предприятия перейдут от пятого к шестому технологическому укладу. А где остальным людям работать? Где местное производство? Оно постепенно исчезло. Где производство строительных материалов? Если говорить, например, о развитии туризма, сегодня у нас нет судна, на котором можно из Архангельска дойти до Соловков.

Общество как артель

– Традиционно надежды возлагаются на развитие малого и среднего бизнеса. Предполагается, что его интенсивная поддержка повлечет за собой увеличение налоговых поступлений, количества рабочих мест, внедрение инноваций. Насколько ситуация соответствует ожиданиям?

– Как было сказано на круглом столе в Архангельске в рамках МАЭФ-2019, мероприятий проводится много, но численность работающих в сфере малого и среднего предпринимательства снижается, количество его субъектов тоже не растет. Видимо, требуется новая концепция его развития, в основе которой бизнес как психология и бизнес как саморазвитие. Из этого вытекает, что успех во многом определяется ментальностью северян, такими их качествами, как соборность (коллективизм) и справедливость.

Ведь как строили Северную железную дорогу? Артельным способом. А в чем особенность артели? В том, что в основе ее – справедливость. А как получается справедливость? Благодаря прозрачности в управлении и распределении дохода. Есть такое понятие в науке, как партисипативное управление, или «производственная демократия». И сегодня нужна прозрачность: и власть, и бизнес должны быть открытыми. Когда мы говорим о социальной ответственности бизнеса, это означает, что надо не только финансовый отчет публиковать, но и социальный, а таких предприятий, которые это делают, у нас в области мало.

Что касается малого и среднего предпринимательства, то ни по численности предприятий, индивидуальных предпринимателей, ни по его доле в ВВП роста в масштабе страны и области практически нет. Что препятствует его развитию? Обычно называемые причины: налоговое бремя, недоступность кредитов, кадровый фактор.

Но особое внимание следовало бы обратить еще на два момента: чрезмерную государственную опеку бизнеса (проверки, различные табу) и монополизм: задача сверху ставится довести долю МСП в ВВП страны (сегодня она равняется 20%) к 2024 году до 40%, а доля пятисот крупных корпораций (предприятий) в формировании ВВП составляет 80%! Разве она выполнима без соответствующей демонополизации? Ответ ясен. И в то же время между малым бизнесом и крупным, как правило, китайская стена: никаких экономико-правовых отношений.

Можно, конечно, использовать и другой вариант предпринимательства – интрапренерство. Оно предполагает создание «старшим братом» из числа инициативных работников малых предприятий по определенным видам производства. На первом этапе они работают без права юридического лица, пользуясь всей инфраструктурой предприятия по доверенности руководства.

– Что еще мешает развиваться малому бизнесу?

– Нужно признать: региональному предпринимательству недостает самоорганизующего начала. Здесь «ключом зажигания» могут стать отраслевые ассоциации предпринимателей. Они могли бы усилить своим участием возможности вновь организованного инновационного бизнес-центра. Но возникают вопросы: кто этим будет заниматься и зачем предприятию будущая головная боль?

Мы утратили доверие в межличностных отношениях, в отношениях на работе, между обществом и властью. До сих пор не решается проблема с введением прогрессивной шкалы налогообложения. Почему этого не делается? Говорят: будут зарплату выдавать в конверте. На вопрос: вы получаете «белую зарплату» или в конверте, три процента затрудняются ответить, десять процентов сказали – «только в конверте», тринадцать процентов – частично «белую», частично в конверте, вся зарплата «белая» – 74 процента. Так что, если все время будут ссылаться на то, что станут платить в конвертах, само по себе это не приведет к росту «белых выплат».

– Спровоцирует увеличение этих десяти и тринадцати процентов, притом что сегодня почти три четверти получают «белую зарплату».

– Нужно использовать цифровизацию нашей жизни – например, многие могли бы зарабатывать, выступая в роли консультантов в Интернете, заниматься семейным бизнесом на дому.

Без планирования не обойтись…

– Есть вопросы, связанные с пенсионным возрастом. Сейчас ведь остро стоит проблема с кадрами. В одном регионе на работу приглашают людей, которые уже находятся на пенсии. А ведь в ряде европейских стран работающим пенсионерам доплачивают прибавку к зарплате в пять-десять процентов.

Без инвестиций, без кадров, без совершенствования управления не может быть прорыва. Что касается управления: сегодня есть такая тенденция в структурах власти – увеличение количества замов и «помов». Так зачем искусственно увеличивать количество заместителей министров? Ведь наличие 14 замов не означает автоматического увеличения эффективности в 14 раз.

– Чаще бывает с точностью до наоборот.

– Есть шутка в народе: если собрать девять женщин, то за один месяц ребенок все равно не родится. Так что вопрос в другом: сама структура управления должна меняться. Нужно что-то вроде Госплана. Академик РАН Виктор Полтерович предлагает, например, создать агентство социально-экономического развития, подчиненное непосредственно Президенту России. Никто не говорит, что нужно вернуться к советскому Госплану и к директивному планированию в чистом виде. Но нужна структура, где соберутся профессионалы, которые понимают, что такое планирование.

Принято решение на уровне федерального правительства о пространственном развитии России с привязкой к двадцати городам-миллионникам. Архангельскую области соединили с Республикой Коми и НАО. Но при этом отмечается: использование лесных ресурсов, но без производства мебели. Меня это озадачило.

– Возможен ли все-таки социально-технологический прорыв в предстоящее пятилетие?

– Участники форума дали практически однозначный ответ: финансовые, кадровые, научно-производственные ресурсы имеются. Но необходима смена экономического курса. От макрофинансово-экономической стабилизации нужно переходить к развитию экономики. В интерактивном голосовании участников форума получены следующие результаты. На вопрос, способная ли российская наука обеспечить адекватные ответы на вызовы технологической революции, да ответили 64%, нет – 23%, затруднились ответить 12%. Располагает ли Россия ресурсами, чтобы стать технологическим лидером? Да сказали 65%, нет – семь процентов, затруднились с ответом – пять, а 23% согласились с тем, что стране предопределена «догоняющая» модель развития.

…и без взаимного доверия тоже

– Как всего этого добиться?

– Для решения поставленных задач нужны инвестиции. Их роль, наличие, возможности в развитии экономики и социальной сферы особо отметили академики РАН Абел Аганбегян и Виктор Ивантер. Каков сегодня инвестиционный ресурс России? В 2018 году объем инвестиций равнялся 17,6 триллиона рублей (плюс четыре процента в сравнении с 2017 годом), 2,2 триллиона рублей – профицит федерального бюджета (за последние пять лет сумма профицита составила около одиннадцати триллионов рублей).

К инвестиционным возможностям нужно отнести также полтриллиона долларов золотовалютных резервов. Имеющиеся ресурсы тратятся в основном на поддержание макростабильности. На примере растущего профицита создается впечатление, что у нас или нет достойных проектов, или нет необходимых структур, инструментов и эффективных менеджеров.

В то же время следует использовать для развития социально-психологические факторы, которые цементируют доверие в бизнесе и обществе. Современный менеджмент переходит от концепции тотального управления качеством к социально ориентированной концепции. Ядром ее выступает модель «корпоративного гражданства»: способность вызывать доверие, соблюдение высших этических норм. В Архангельской области в этом ключе можно рассматривать состоявшееся в июле прошлого года знаковое событие – подписание общественной хартии в сфере оборота древесины, которая призвана обеспечивать соблюдение принципов честной конкуренции в среде лесопромышленников.

Поделиться
51850