Абрамов называл ее прекрасной Алькой: Алла Азарина побывала на родине своей героини – в Верколе

Я не читаю Цветаеву, я ее играю

– Алла Александровна, вашей первой премьерой после школы-студии МХАТ стала трагедия «Ромео и Джульетта», где вы одна сыграли 11 ролей… Вас тут же позвал главный режиссер Юрий Завадский в свой театр имени Моссовета, но вы все-таки ушли в одиночное плавание, предпочтя играть в моноспектаклях. Почему?

– Наверное, потому что я не могу удовлетвориться одной ролью, ну что это – сыграть в спектакле всего две сцены, как это было у Завадского. Неинтересно! А вот полтора часа и сразу за всех – играть, петь, танцевать, удерживая внимание целого зала!

– Вас называют «Яхонтов в юбке». В чем секрет его методики?

– Никакого отстраненного исполнения, надо присвоить себе автора, то есть это не чьи-то стихи, а мои. Я не читаю Цветаеву, я ее играю. Владимир Яхонтов основал театр одного актера, работал над каждым словом, каждым звуком, у него был свой принцип построения композиции – первый начал делать то, что мы сейчас называем клипами. Мой отец – народный артист России, мастер художественного слова Александр Азарин был его единственным учеником, вот такая преемственность. Кстати, мы договорились с директором театра драмы Сергеем Самодовым, что я покажу какой-нибудь из спектаклей на вашей сцене и дам мастер-класс по этой методике архангельским актерам.

– В Карпогоры вы привезли моноспектакль по произведениям Булата Окуджавы, который поставил Леонид Утесов. Надеюсь, когда вы приедете в следующий раз, мы поговорим и о нем, и о ваших встречах с Клавдией Шульженко, Константином Симоновым…

– Обязательно. Но сейчас я взволнована встречей с Пинежьем. Веркольскому музею я послала диск с записью спектакля «Пелагея и Алька», который сделала вот с этого двойного альбома, выпущенного «Мелодией», очень памятного для меня, с надписью от Лидии Сухаревской – «Милой Аллуше с любовью».

И еще есть на рецензии в журнале «Советская эстрада и цирк»: «Хорошо бы нам еще что-нибудь придумать».

Деревня – подлинная

– А как придумался этот спектакль-дуэт?

– Мы познакомились с Лидией Павловной в загранпоездке от Дома актера, много общались, а потом она сходила на два моих спектакля «Ромео и Джульетта» и «Сергей Есенин и Айседора Дункан» и неожиданно предложила мне сыграть с ней в инсценировке по Абрамову. Она ее сама сделала и режиссера никакого не хотела. Прозу Федора Александровича я тогда мало знала. Прочла повести «Пелагея» и «Алька» и, честно говоря, не очень разобралась, что это потрясающее произведение, великолепная литература, интересная история…

Я не понимала, как это играть, но раз предложила сама Сухаревская – разве можно отказаться? Считаю ее великой актрисой, ставшей моей второй театральной школой.

Мы каждый день встречались у нее в доме и часами пробовали и так и эдак, но у меня ничего не получалось. Но Лидия Павловна не злилась, не раздражалась, наоборот, наши репетиции проходили с неимоверным весельем, она была невероятной хохотушкой с потрясающим чувством юмора. Приходил ее муж – известный актер Борис Тенин – и восклицал: «Господи, уже «Гамлета» можно поставить, а они все репетируют». Наконец мы показали, что получилось, ему и моему отцу. «Какой кошмар», – был их вердикт. Мы поникли, но папа предложил помочь, кое-что переделать, и Сухаревская на удивление согласилась, приняв все его замечания.

– Алла Александровна, я послушала на «Ютубе» запись радиопостановки – поразительно, как вы вдвоем создаете не только образы главных героинь с северным говорком, но и других персонажей, даже многоголосие толпы в сцене деревенской гулянки. А когда спектакль увидел Абрамов?

– Кстати, про говор – Лидия Павловна родом с Вологодчины, ей он близок, и меня научила окать. Но спектакль ведь не сразу выпустили, это же были 70-е годы, мы много раз сдавали его комиссии – то выкиньте, это нельзя, и вообще Федора Абрамова не надо…

Но когда стали играть – успех и у публики, и у критиков был большой, ведь деревня здесь подлинная, без ноты фальши… Приехали в Ленинград – в концертном зале капеллы все билеты проданы, нам сказали, что здесь Федор Абрамов. Конечно, переживали, тем более знали, что он очень строгий автор. После спектакля Федор Александрович пришел за кулисы – и прямо ко мне: «Вы играете мою Альку лучше, чем я написал!» А Пелагее – народной артистке – ничего не сказал. Оказывается, он обиделся на Сухаревскую. Не понравилось, как она поступила с его текстом – вставляла свои реплики, пела частушки. А он ведь за каждое слово бился как гладиатор! Но я считаю, Лидия Павловна была такой настоящей, искренней, думаю, эту вольность ей можно простить, тем более у нее же и свой опыт деревенской юности имелся.

Кстати, в Верколе я познакомилась с писателем Юрием Трушиным, который пишет книгу про Абрамова. Он говорит, что есть письмо Сухаревской Федору Александровичу с просьбой на разрешение инсценировки, и та ему не понравилась. Но я же ничего не знала про их довольно сложные взаимоотношения!

Почувствовала силу

– Что значит для вашей творческой биографии роль Альки?

– Трудно она мне далась, но ее ужасно любила. Однажды туфли дома забыла, пришлось надеть резиновые сапоги. А Алька выходит там в длинном платье – скидывает его, зрители видят, что под ним, – в зале хохот. Из вынужденной импровизации родилась интересная сцена, мы ее так и оставили.

Главное, что дала мне роль, – открыла в себе новую актерскую грань, ведь до этого считала себя лирической героиней, не предполагала, что у меня есть характерность. Почувствовала свою силу, что многое могу. Тем более после такой оценки Абрамовым. Он мне потом написал в ответ на фотографии со спектакля: «Давно получил от Вас прекрасную Альку. Раз десять – не меньше – за это время поглядел на нее, а вот поблагодарить все как-то не доходили руки… Как ваши дела? Сумели всем утереть нос?»

Спектакль долго существовал, играли его в основном в концертном зале на Волхонке, а вот «еще что-нибудь придумать» с Лидией Сухаревской, жаль, не получилось… Но эта работа для меня – одно из самых дорогих воспоминаний.

– А какие впечатления оставила Веркола?

– Красота неописуемая, необыкновенный простор с угора – от дома писателя, довольно скромного. Поклонилась могиле, прошлась по улице… Очень хорошей получилась встреча с жителями. Единственное удручило – дорога. Попробуйте представить хоть на минутку, что в начале XXI века нет дороги к Ясной Поляне Толстого. Не получится… Надеюсь, это недоразумение будет исправлено.