Жила-была семужка и другие
Молодые режиссеры представили своего Абрамова
В театре драмы показом эскизов по произведениям Федора Абрамова закончилась режиссерская лаборатория «Рыбный обоз».
На фоне железного занавеса
Перед ней главный режиссер Андрей Тимошенко заметил: «Надеюсь, лаборатория вдохнет новую жизнь в абрамовскую прозу, это будет свежая, необычная трактовка. Ведь Абрамов, по-моему, очень сценичный автор».
И, надо заметить, эти ожидания оправдались. Писатель предстал во многом с неожиданной стороны, но, конечно, не без наноса современного взгляда на то время и на людей, описанных им.
Зрителей, заинтригованных темой, пришло много, и, хотя пришлось перемещаться с основной сцены на камерную и обратно, кажется, никто не ушел, а наоборот, народу все прибавлялось. Итак, сначала мы посмотрели эскиз Игоря Лебедева «Поездка в прошлое» – рассказ о том, как рушатся ценности человека, которые были для него неким мерилом жизни, самыми дорогими воспоминаниями.
И все произошедшее со страной и тобой видится уже в совсем ином свете. Приходит понимание трагедии Гражданской войны, раскулачивания, коллективизации, в мясорубке которой сгинули тысячи жизней. Недаром фоном выбран опущенный железный занавес сцены, создающий определенные аллюзии. Вадим Винтилов в роли главного героя конюха Микши – страстен и убедителен, интересно было наблюдать за Анной Рысенко, но всех переиграла – Кристина Ходарцевич в роли… Лошади. Она притягивала всеобщее внимание: переминалась, фырчала, брыкалась, ржала, терлась о плечо Микши, скакала или тянула с натугой «телегу» – железную панцирную кровать.
– Она же любит своего хозяина, понимает его состояние, – прокомментировала с улыбкой актриса. И как всякое животное порой раньше человека чувствует, что происходит. Умница!
В родную речку
Про животных как будто и второй эскиз – «Жила-была семужка». Сказку поставила Ольга Левковская. Здесь все умиляет и смешит, хотя история же вообще-то трагическая. Добрый и мудрый дядюшка Лещ – Сергей Чуркин, тот сказовый философский стержень, на котором держится вся инсценировка. Беспечно-наивная Красавка – Мария Беднарчик – и ее «антипод» циничная взрослая Семга – Наталия Латухина. Что только эта Рыбина не вытворяла! Элегантно шевелила плавниками, «метала икру», и по мере этого процесса значительно уменьшались в размерах ее груди, флиртовала с Крюком – плейбоем в красных штанах (как всегда органичный Михаил Кузьмин), а уж речи какие закатывала – зал взрывался хохотом. Оригинально решена и сцена – дно водоема, где обитают наши герои, – с прогнившей лодкой, старым комодом, рваным башмаком, ведрами, камнями… Красавку выловили, хеппи-энда нет, но остается светлое настроение – такова жизнь, где все идет по кругу, где традиция, зов предков сильнее тебя. И молодые семужки все так же будут стремиться в море, чтобы потом вернуться и выметать новое потомство в родной затхлой речке…
Открывая писателя
А Алексей Шавлов взялся за «Безотцовщину». И решил свою постановку очень своеобразно – под рэп, бурю из ветродуя, жонглирование косами… Однако эта «современщина» не заслоняет главный нерв «Безотцовщины». Артур Чемакин в роли Володьки переживает то, что называется взрослением души. Из безответственного бездельника становится под влиянием основательного Кузьмы (Александр Дубинин) человеком, которому труд – праздник, а гулянка до помрачения рассудка в деревне на Ильин день – преступление – ведь сено гниет!
– Для меня были важны именно душевные перипетии Володьки, – заметил режиссер, – трудного, колючего подростка, который обретает себя в этом жестоком мире. Чем повесть и зацепила. Абрамова я только открываю для себя – видел спектакль Додина, читал «Дом», но уже в Архангельске взялся за рассказы, «Пелагею» только что закончил, где меня поразил эпизод, в чем-то перекликающийся с «Безотцовщиной», когда Пелагея видит, как дети играют в пьяниц. Чудовищная, страшная преемственность, колесо, из которого не выбраться, ничего не меняется… В финале у Абрамова Володька бьет в рельс набат. У нас несколько другая концовка, но ассоциации – те же.
Кстати, и здесь уже Нине Няниковой доверили роль собаки Пухи, актриса считает, что на то и лаборатория, чтобы экспериментировать с разными образами.
На грани балагана
Этим явно руководствовалась и Мария Критская, поставившая «Сарафан», объединивший и знаменитый рассказ «В Питер за сарафаном», и «Старух», и некоторые новеллы из «Травы-муравы». В арсенале режиссера, кроме высшего образования, еще и учеба в школе клоунады при «Лицедеях», в таком иронично-буффонадном ключе и действие выстроила. Примечательно, что актеров Мария выбрала именно тех, что играют в «Пелагее и Альке». Писатель (Игорь Патокин) сидит за конторкой, чем-то смахивающей и на орган, и на ткацкий станок. Вместо сарафана – свадебное пародийное платье, в которое забрался Михаил Андреев, фигурирует и фата, подвешенная вроде рупора для связи с высшими силами, то бишь властью, предстающей эдакими разухабистыми, недалекими функционерами.
Гротеск, конечно, уместен в сцене с севом под снег, но уж в «Старухах», где боль кричит, требуя справедливости, совсем не в тему. Хотя актрисы – Людмила Советова, Татьяна Боченкова, Мария Степанова и Ольга Зубкова – великолепны! Но зрелищный, динамичный спектакль опасно балансирует, рискуя свалиться в балаган, где в жизнь играют, но не проживают ее.
Вот такие получились совершенно непохожие друг на друга, а порой и на саму абрамовскую кровоточащую прозу эскизы молодых режиссеров из Керчи, Питера, Москвы и Минска. Судя по анкетам, зрители отдали предпочтение сказке про семужку и «Сарафану». Возьмет ли театр их для большой постановки, узнаем в год столетия Федора Абрамова.
В театре драмы показом эскизов по произведениям Федора Абрамова закончилась режиссерская лаборатория «Рыбный обоз».
На фоне железного занавеса
Перед ней главный режиссер Андрей Тимошенко заметил: «Надеюсь, лаборатория вдохнет новую жизнь в абрамовскую прозу, это будет свежая, необычная трактовка. Ведь Абрамов, по-моему, очень сценичный автор».
И, надо заметить, эти ожидания оправдались. Писатель предстал во многом с неожиданной стороны, но, конечно, не без наноса современного взгляда на то время и на людей, описанных им.
Зрителей, заинтригованных темой, пришло много, и, хотя пришлось перемещаться с основной сцены на камерную и обратно, кажется, никто не ушел, а наоборот, народу все прибавлялось. Итак, сначала мы посмотрели эскиз Игоря Лебедева «Поездка в прошлое» – рассказ о том, как рушатся ценности человека, которые были для него неким мерилом жизни, самыми дорогими воспоминаниями.
И все произошедшее со страной и тобой видится уже в совсем ином свете. Приходит понимание трагедии Гражданской войны, раскулачивания, коллективизации, в мясорубке которой сгинули тысячи жизней. Недаром фоном выбран опущенный железный занавес сцены, создающий определенные аллюзии. Вадим Винтилов в роли главного героя конюха Микши – страстен и убедителен, интересно было наблюдать за Анной Рысенко, но всех переиграла – Кристина Ходарцевич в роли… Лошади. Она притягивала всеобщее внимание: переминалась, фырчала, брыкалась, ржала, терлась о плечо Микши, скакала или тянула с натугой «телегу» – железную панцирную кровать.
– Она же любит своего хозяина, понимает его состояние, – прокомментировала с улыбкой актриса. И как всякое животное порой раньше человека чувствует, что происходит. Умница!
В родную речку
Про животных как будто и второй эскиз – «Жила-была семужка». Сказку поставила Ольга Левковская. Здесь все умиляет и смешит, хотя история же вообще-то трагическая. Добрый и мудрый дядюшка Лещ – Сергей Чуркин, тот сказовый философский стержень, на котором держится вся инсценировка. Беспечно-наивная Красавка – Мария Беднарчик – и ее «антипод» циничная взрослая Семга – Наталия Латухина. Что только эта Рыбина не вытворяла! Элегантно шевелила плавниками, «метала икру», и по мере этого процесса значительно уменьшались в размерах ее груди, флиртовала с Крюком – плейбоем в красных штанах (как всегда органичный Михаил Кузьмин), а уж речи какие закатывала – зал взрывался хохотом. Оригинально решена и сцена – дно водоема, где обитают наши герои, – с прогнившей лодкой, старым комодом, рваным башмаком, ведрами, камнями… Красавку выловили, хеппи-энда нет, но остается светлое настроение – такова жизнь, где все идет по кругу, где традиция, зов предков сильнее тебя. И молодые семужки все так же будут стремиться в море, чтобы потом вернуться и выметать новое потомство в родной затхлой речке…
Открывая писателя
А Алексей Шавлов взялся за «Безотцовщину». И решил свою постановку очень своеобразно – под рэп, бурю из ветродуя, жонглирование косами… Однако эта «современщина» не заслоняет главный нерв «Безотцовщины». Артур Чемакин в роли Володьки переживает то, что называется взрослением души. Из безответственного бездельника становится под влиянием основательного Кузьмы (Александр Дубинин) человеком, которому труд – праздник, а гулянка до помрачения рассудка в деревне на Ильин день – преступление – ведь сено гниет!
– Для меня были важны именно душевные перипетии Володьки, – заметил режиссер, – трудного, колючего подростка, который обретает себя в этом жестоком мире. Чем повесть и зацепила. Абрамова я только открываю для себя – видел спектакль Додина, читал «Дом», но уже в Архангельске взялся за рассказы, «Пелагею» только что закончил, где меня поразил эпизод, в чем-то перекликающийся с «Безотцовщиной», когда Пелагея видит, как дети играют в пьяниц. Чудовищная, страшная преемственность, колесо, из которого не выбраться, ничего не меняется… В финале у Абрамова Володька бьет в рельс набат. У нас несколько другая концовка, но ассоциации – те же.
Кстати, и здесь уже Нине Няниковой доверили роль собаки Пухи, актриса считает, что на то и лаборатория, чтобы экспериментировать с разными образами.
На грани балагана
Этим явно руководствовалась и Мария Критская, поставившая «Сарафан», объединивший и знаменитый рассказ «В Питер за сарафаном», и «Старух», и некоторые новеллы из «Травы-муравы». В арсенале режиссера, кроме высшего образования, еще и учеба в школе клоунады при «Лицедеях», в таком иронично-буффонадном ключе и действие выстроила. Примечательно, что актеров Мария выбрала именно тех, что играют в «Пелагее и Альке». Писатель (Игорь Патокин) сидит за конторкой, чем-то смахивающей и на орган, и на ткацкий станок. Вместо сарафана – свадебное пародийное платье, в которое забрался Михаил Андреев, фигурирует и фата, подвешенная вроде рупора для связи с высшими силами, то бишь властью, предстающей эдакими разухабистыми, недалекими функционерами.
Гротеск, конечно, уместен в сцене с севом под снег, но уж в «Старухах», где боль кричит, требуя справедливости, совсем не в тему. Хотя актрисы – Людмила Советова, Татьяна Боченкова, Мария Степанова и Ольга Зубкова – великолепны! Но зрелищный, динамичный спектакль опасно балансирует, рискуя свалиться в балаган, где в жизнь играют, но не проживают ее.
Вот такие получились совершенно непохожие друг на друга, а порой и на саму абрамовскую кровоточащую прозу эскизы молодых режиссеров из Керчи, Питера, Москвы и Минска. Судя по анкетам, зрители отдали предпочтение сказке про семужку и «Сарафану». Возьмет ли театр их для большой постановки, узнаем в год столетия Федора Абрамова.
